Umbra (СИ)

Ангуль слушала и не верила своим ушам. Однажды на чердаке она откопала акварельный портрет пожилой женщины, которая была очень похожа на Ангуль. Та же горбинка, те же чёрные глаза и брови дугой. Она сидела, облокотившись спиной о старый дуб и читая книгу, и листья запутались в её чёрных волосах. У неё было доброе лицо и мягкая, мечтательная улыбка. С обратной стороны портрет был подписан как Шанира. Отец говорил, что так звали её прабабушку. Шанира... Она скорее производила впечатление романтичной и слегка мечтательной дамы, чем чернокнижницы. Но внешность обманчива.

— Но твоя мелодия исцелила меня. И теперь я готов покинуть это место, чтобы служить тебе.

— Служить мне?

— Тебя ведь для этого сюда прислали? Этот… обряд инициации. Вы, люди, любите придумывать всякие ненужные термины и обряды. Лишняя трата времени. Ваш век так короток, а вы его растрачиваете.

— Ты говоришь прямо как эльф. Это что, болячка всех долгожителей?

Демон расхохотался.

— Эта болячка всех, кто видит суть вещей.

Демон подошел к Ангуль. Чернокнижница пристально смотрела на него. Они соприкоснулись лбами. На секунду мир вокруг меня исчез. Лишь на секунду. А потом в груди начало жечь. Ангуль слегка оттянула ткань платья и увидела, как на её руке начала появляться метка. Она горела ярким огнем, но через минуту потускнела и угасла.

Демона не было, но в ушах Ангуль всё ещё звучал его голос:

— Теперь мы одно целое. Моя сила твоя, а твоя — моя.

Только сейчас Ангуль поняла, как же всё просто. Ни заклинание, ни длинная клятва, которую её заставила выучить Цайиль, не понадобились. Сила струилась по её жилам. Ангуль ничего не стоило направлять её, менять, убирать, взывать к ней. Вот что значит быть могущественным? Не знаю, что насчет смерти, но от такого могущества она бы не отказалась, подумала Ангуль.

Сила, струящаяся по жилам. Недобрые чёрные глаза – в таких тонешь, едва взглянув. Она стояла среди цветущих мхов лишайников, свисающих со стен грота, и огонь горел в её глазах, в её сердце. И огонь этот озарял полумрак забытого грота. Когда-то он уже такое видел. Когда-то, много лун тому назад, такие же смуглые ножки зашлёпали по прозрачной воде, а тоненькая ручка протянулась к его тёмным бокам. Шанира, Шанира... Этот дикий цветок, не осознающий своей силы, не признающий авторитетов, она ворвалась в его прежде спокойную и одинокую жизнь, прервав его многолетние раздумья, разогнав мёртвую тишину грота своим звонким смехом и озарив всё вокруг сиянием своих чёрных глаз. Может ли тьма сиять? Её – точно может...

Демоны любят людей, как ребёнок, срывающий понравившийся цветок и выкидывающий, когда тот ему надоедает. Они не видят разницы между разрушением и созиданием, потому что для них любовь – это единение, и не важно, что оно разрушает их обоих. Любил ли он Шаниру? Хотел ли поглотить её, сделать своей навеки, утащить её душу к себе, в свой тёмный недобрый мир? Может быть... Быть может, из-за него она и погибла. И из-за того, что она никогда не боялась и не останавливалась. Демоны не запоминают имён. Он запомнил. Оно было словно мёд на губах, словно лучи солнца. Он будет помнить его, пока не умрёт. И оно будет последней мыслью его издыхающего разума. Шанира, Шанира...

Это дитя так похоже на неё. Такая же радость от внезапного осознания собственного могущества, такое же желание сворачивать горы и срывать с неба звёзды. Шанира, играючи, покоряла нижние миры и открывала запретные знания. Что же ждёт эту девочку? Закончит ли она так же, опалённая собственным огнём?

Он этого не знал. Но он будет ждать.

Полная луна освещала небо. Фельдраниэль стоял на краю балкона, глядя, как в её серебристом свете всё выглядит иначе. Открываются новые грани и новые пути. В какой-то мере он и сам был этим лунным светом. Он же был и этим прохладным ветром, несущим на своих крыльях кусочек моря. Он был и древним дубом, растущим на краю утёса и видящим смерть эпох и империй, и в ветвях и корнях его находили приют бесчисленные звери и птицы.

Он слышал, как поёт лунный свет и видел сияние ветра. Он знал, о чём шепчут деревья и что поют киты. Он слышал эхо древней мелодии, самой первой. Той, которую играл Ган`Дланн, Слышащий Звёзды. Ту, которую шептал ветер и море. Без конца огибающую земной пояс, несущуюся стремительнее ветра.

Король закрыл глаза и услышал, как кто-то играет на демонической свирели. Он улыбнулся, чувствуя её лёгкость и печаль. Печаль по смертной девушке, мотыльку, живущему моментом. Он знал, что за тень поселилась в глубоких недра горы, знал, что тень эта шепчет и шепчет одно имя без конца. Шанира. Люди живут мало и думают лишь о сегодняшнем дне. Они стремятся всё, что есть в этом мире, превратить в принципы и категории, и теряются, когда встречают явление, которое невозможно объяснить. Они стареют и очень этого боятся, как боятся смерти, и всё спешат себя чем-то занять, объединяются в группки, чтобы не думать об одиночестве, которое рано или поздно настигнет их.