Umbra (СИ)

В темном углу лежал уставший демон, и дыхание его было похоже на шелестящий ветер, гулявший по пещере. Волны болезни исходили от него, ибо жизнь его покидала. Это было древнее существо, такое же древнее, как эти горы, и такое же величественное, а его разум был глубок и тёмен, словно первобытный океан. Вот они какие, демоны, подумала Ангуль. Те, по чьим жилам струится тьма, чьё дыхание – чума, а разум – ненависть. Бесконечно мудрые и бесконечно порочные, не признающие ни рамок, ни границ, играющие со смертными, словно кошка с мышкой. Чернокнижница протянула к существу руку и дотронулась до его медленно вздымающихся боков. На пальцах осталась черная кровь, больше похожая на слизь, горячая, вязкая, пахнущая смертью.

Демон заметил гостью. Дрожа, он указал на свирель, лежащую рядом с ним.

— Но я совсем не умею на ней играть.

Демон промолчал. Ангуль взглянула на свирель, такую... старую. Старую, вобравшую в себя пыль веков, одиноко лежащую на влажном мху, и вокруг неё летали бабочки. Рука Ангуль сама потянулась к инструменту, и девушка заиграла, воскрешая в памяти песни её народа. Призраки прошлого заплясали вокруг неё, словно тени. Она играла, и всё будто оживало, наполняясь силами, сама жизнь начала расцветать в этом полузаброшенном месте. Тёплый бриз прошёлся по гроту, всколыхнув неяркие цветы, принеся запах прибоя и пряностей. И Ангуль казалось, что сама она стала сильнее, выше облаков и звёзд, быстрее урагана, ярче солнца. Демон начал приподниматься: болезнь ушла, гонимая мелодией. Когда последние ноты стихли, демон окончательно поправился, а Ангуль почувствовала, что стала настоящей чернокнижницей.

— Это свирель демонов, — сказал демон. Это был голос забытых времен и мертвых эпох, — Она может исцелить душу. Или испепелить её. Всё зависит от играющего.

— Эта свирель очень старая… Сколько ей лет?

— Когда она была создана, человечество ещё качалось в колыбели. Она была выкована из пламени и света звёзд. Она хранит в себе отчаяние и надежду. Всю палитру людских переживаний.

— Значит, это не демоническая свирель, а человеческая… Забавно, я полагала, что вы злые и порочные. Но вы такие же, как и мы.

— Грань между добром и злом тоньше, чем ты думаешь. Это ведь явления одной природы. А вы, люди, балансируете на стыке, рискуя упасть.

— Это ведь можно сказать и про вас, да?

— Конечно. Там, где есть зло, обязательно есть и добро. Одно не может жить без другого. Это закон мира.

Ангуль подошла к озеру. Она не видела, что в нем отражалось, его поверхность тронула рябь. Но наклониться она не решилась, так и осталась стоять на его берегу, слушая его журчание.

— Знаешь, а ведь это озеро старее, чем эти горы, – услышала она голос демона. – Хочешь заглянуть? Это Озеро Истины. Ты можешь увидеть ответ на любой вопрос. По легенде, отсюда вышли эльфы. Но это не так. Скорее эльфы породили эти воды. Если бы их здесь не было, это было бы одно из тысячи других озер.

Сердце Ангуль заколотилось чаще. Она может узнать всё, что угодно. Прошлое. Настоящее. Будущее. Своё рождение. Свою смерть. Всё. Но…

— Думаю, есть вещи, которые людям знать не положено.

— Забавно, твоя прабабушка сказала тоже самое.

— Ты знал мою прабабушку?!

— Более того, я был её другом и защитником.

— Расскажи о ней, пожалуйста.

— Твоя прабабушка была очень на тебя похожа. Поэтому я сразу тебя узнал. Она принадлежала тому типу людей, которые до неприличия могущественны. И в то же время они не осознают его. Ты узнаешь их. Даже в толпе. Они неприметны, чуть мрачноваты, неуклюжи, но в них скрыто что-то такое, от чего хочется бежать. Когда я её встретил, я был здесь заточен. Не знаю, кто это сделал. Возможно, это был я сам. Сам же выковал невидимые цепи. А она пришла сюда, потому что заблудилась. И первая заговорила со мной. Она хотела себе друга, потому что люди не любили её. Она часто приходила сюда и мы говорили. Она играла мне на этой свирели. Я любил её слушать.

— Но что она забыла здесь?

— Она… говорила, что странствовала. И зачем-то пришла сюда, в эти пещеры. Она полюбила меня. А я был с ней, потому что хотел, чтобы она освободила меня. И потихоньку она разрезала эти самые метафорические цепи. Год за годом. Десятилетие за десятилетием. После меня у неё были и другие демоны, но больше всех она любила меня, хоть пользы от меня не было никакой. Даже когда она вышла замуж и родила детей, она не забыла меня. И всё стачивала, стачивала кандалы.

— А что с ней потом случилось?

— Её постигла участь всех могущественных людей. Она умерла ужасной смертью. Честно говоря, я сомневаюсь, есть ли она среди мертвых. Порою мне кажется, что её существование стёрли с лица вселенной. Люди так стремятся к могуществу, но совершенно не понимают, как это страшно. А когда к ним приходит осознание, становится слишком поздно. А вот у неё не было никакого выбора…

— И она так и не освободила тебя?

— Освободила, но я сам не захотел покидать это место. После её смерти мне было так плохо и одиноко, словно я и впрямь привязался к этому причудливому созданию. Как вы это называете? Любовь?.. Может быть…