Умереть на сцене

— Понадобилось быстро собрать много денег так, чтобы муж не узнал? — выдвинул версию шеф.

— Мужа нет. Завойтова живет одна, женщина свободная, состоятельная и самостоятельная. Отчитываться в тратах ей ни перед кем не надо.

— А зачем ей вообще могло понадобиться быстро собрать так много денег, что сорока тысяч долларов не хватило, еще и драгоценности понадобились? — задумалась я. — Может, выкуп нужно было заплатить за кого из близких? Эту версию в полиции не рассматривали?

— Первым делом. Но там не так много родных — родители умерли, братьев-сестер нет, с мужем Завойтова связь не поддерживает, они развелась лет пятнадцать назад, и он сразу уехал из города. Есть взрослые дочь и сын с семьями, несколько человек двоюродных-троюродных, но они все на месте, никто не пропал и никаких неприятностей вроде аварий или арестов — никаких проблем, решение которых требует срочно больших денег, ни у кого не случилось.

— А может, все проще? — спросил, предположил, выдвинул версию, рассуждая, словно сам с собой, заметил шеф. — Могло быть так: Завойтова заметила пропажу, вызвала полицию, а потом, когда выяснилось, что воры и дверь ключом открыли, и точно знали, где деньги-ценности лежат, женщина поняла, что это мог быть кто-то из близких — дети или внуки…

— Только не внуки, самому старшему сейчас всего девять лет. Хотя сын женился на женщине с ребенком, и эта девочка уже взросленькая сейчас, ей… — Нина снова заглянула в листок, — ей девятнадцать скоро будет. Да, это возможно. Если Завойтова решила, что поработал кто-то из семьи, то можно понять, почему она тихо сидит, полицию не тормошит.

— Но тогда непонятно, почему она тихо сидит и не тормошит родных и близких.

— Может, ей неловко? Ну, действительно, как ты подойдешь к сыну или к внучке и спросишь: не ты ли, родной мой человечек, меня недавно обокрал?

— Сорок тысяч долларов наличкой и нехилая кучка ювелирки, — напомнил Гоша. — Даже если эта Завойтова святая… нет, даже святость имеет границы! Она по-любому просто обязана была собрать всех своих родных и устроить им хорошую встряску.

— Но ведь колье оказалось в театре, — вспомнила я. — А Завойтова… где театр, а где картинная галерея?

— В общем, и то и другое имеет отношение к искусству, — с некоторым сомнением сказала Ниночка. — Но надо проверить родственников, не крутится ли кто-то из них в театре. С учетом того, что колье Кострова могла получить в результате шантажа…

— Беспредметный разговор. — Баринов побарабанил пальцами по столу. — Информации у нас недостаточно, а гадать мы можем хоть до послезавтра, только смысла в этом нет. Гоша, изучи все, что Ниночка подобрала по этому делу, и отправляйся к Завойтовой, поговори с ней. Нина, ты еще раз все проверь и уточни данные по родственникам. Кстати, малолеток я бы от подозрений освобождать не стал. Сейчас детишки шустрые, что ему стоит у бабушки шкатулочку с тумбочки прихватить.

— А мне чем заняться? — спросила я.

— То, что вчера наметили: отправляйся в театр. Ищи связи с Завойтовой и ее родственниками. Как-то ведь колье попало к Костровой.

— Сан Сергеич, — деликатно кашлянула Ниночка, — я хотела еще сказать. Я тут покопалась в базе, в архивы заглянула, свела данные, и у меня получилась странная картинка. Эта кража у Завойтовой, она не первая. За последние два года было еще четыре подобных случая. То есть воры открывали дверь ключом, забирали деньги и драгоценности и уходили, не оставив следов и не забыв запереть дверь.

— Оп-па! — обрадовался Гошка. — Но тогда родня Завойтовой, скорее всего, ни при чем. Скорее ловкие профессионалы работают. Кто еще пострадал?

— Вот. — Ниночка перевернула листок и зачитала: — Два года назад, двадцатого февраля, обворовали Сударушкина Н.Н. — хозяина сети пекарен «Сказочная печка».

— За углом, на соседней улице — его магазинчик? — спросил Гоша.

— Да.

— Безобразие, такого хорошего человека обворовывать. Мне там пироги очень даже нравятся.

— Мне тоже, — кивнула Ниночка. — Особенно сладкие. Помните, мы брали, с клубникой и яблоками?

— И ватрушки тоже очень вкусные, — поддержала я.

— Что у него взяли? — Баринов не поддержал разговор о пирогах.

— У него поменьше — полтора миллиона рублей и пять тысяч долларов. Ну, и драгоценности жены. Судя по описи, мадам предпочитала чистое золото, без камней, и ничего особенного, эксклюзивного там не было, обычный ширпотреб. Но много — в общей сложности тысяч на пятнадцать долларов потянуло.

— Понятно. А еще кто пострадал?

— В том же году, в мае, директор филармонии. Уехал с женой на неделю в Испанию, а когда вернулся… — Она развела руками. — Схема та же: дверь открыли ключом, нигде не наследили, забрали деньги и ушли.

— Александр Анатольевич? — удивился Гошка. — Да что ж мужику не везет как, вечно он в неприятности попадает! А что же он к нам не обратился?