Умереть на сцене

— Нет. То есть сплетен я действительно наслушалась и могу себе представить, что к Костровой вы добрых чувств не питали. Но от неприязни до отравления расстояние большое, и я надеюсь, что вы не откажетесь мне помочь.

— Помочь? — Она слабо усмехнулась. — Чем теперь можно помочь? Алешу не вернешь. — Светлана поежилась, словно ей стало холодно, и обхватила себя руками за плечи. — Да, я не любила Галину. Она не самый приятный человек, с ней сложно было работать. Но в нашем театре, если вы не заметили, мало приятных людей — раз-два и обчелся. Я привыкла. А когда Алеша ушел к ней… конечно, я желала ей… всякого. Но вы правильно сказали, желать зла и убить — это же разные вещи. А уж Алеше… Он ушел от меня к другой, правда, это было очень больно, но все равно он остался вот здесь. — Она легко коснулась груди со стороны сердца. — И потом, он был рядом, он просто был! Я могла его видеть, иногда разговаривать с ним, слышать его голос… а теперь его нет, и меня тоже не стало. Вот я хожу, разговариваю, дышу, что-то делаю, как заводная игрушка, знаете? Просто завод еще не кончился. А когда кончится… знаете, я вчера спать легла и думаю, как бы хорошо было: уснуть сейчас и уже не проснуться — чтобы сердце во сне остановилось, понимаете? Оно не болит, сердце, я его просто не чувствую. Вообще ничего не чувствую. И не болит ничего. У меня с почками с детства проблема, пиелонефрит. А сейчас — как будто и не было ничего никогда. Не болит. Как будто я под наркозом живу. Даже странно, я ведь совсем не одинокий человек, у меня родственники есть, друзья… но с ними тяжело сейчас. Они ничего не понимают. Они все на Алешу за меня были обижены, и теперь… не то чтобы радуются — грех радоваться, когда человек умирает, — но они как будто считают это наказанием ему. По их мнению, он плохо со мной поступил… на самом деле действительно нехорошо, но Алеша ведь ничего и не обещал. Это я сама за ним бегала, мне хоть крупицу счастья… — Она всхлипнула и запрокинула голову, пытаясь удержать слезы, но они все равно покатились по ее щекам. Светлана небрежно смахнула их ладонью и выдохнула горько и безнадежно: — Ах, если бы я забеременела от него! Алеша не хотел, осторожничал, но есть ведь способы обмануть! Почему я хотя бы не попробовала! Если бы я сейчас ждала ребенка, у меня было бы ради чего жить, а так… даже если вы найдете того, кто их убил, легче не станет. Алешу не вернешь, значит, теперь уже все равно.

— И все-таки, — мягко сказала я, — убийц найти надо. Не только для того, чтобы наказать. Это, конечно, важно, но есть и другая сторона. Пока преступники не найдены, под подозрением будут оставаться все, кто работает в театре. Люди честные, порядочные и никак к этой истории не причастные. Вы знаете, что ваше имя упоминается в числе возможных отравителей?

— Нет. Я как-то последними сплетнями не интересовалась, а в цеху при мне ничего такого не говорили. Это, наверное, Шурочка Уварова. Столько времени прошло, а она никак успокоиться не может.

— В смысле? — насторожилась я. Впервые я услышала что-то новенькое. — У вас были какие-то разногласия с Уваровой?

— О чем вы? — горько улыбнулась она. — Какие могут быть разногласия у одной из ведущих актрис с костюмершей? Она просто потребовала, чтобы я ни к ней, ни к ее костюмам близко не подходила. Даже странно, насколько они с Галиной были в чем-то похожи, а в чем-то такие разные.

— Вы хотите сказать?.. У Шурочки с Каретниковым тоже что-то было?

— Разумеется. И это тоже все знают, просто как-то быстро позабыли. Шурочка талантливая женщина и очень умная, она быстро все разговоры погасила, сделала вид, что ничего и не было. Они встречались недолго, потом Алеша познакомился со мной и, как бы это получше выразиться, переметнулся ко мне. Шурочка существо возвышенное, вся в искусстве, а я обычная мещанка. За ней нужно ухаживать, а я сама ухаживаю и забочусь, Шурочку надо вести в ресторан, а я стряпаю пельмени и пирожки… Алеша очень любил домашние пирожки с картошкой.

— И все-таки потом он выбрал Галину.

— Он не выбирал. Это она его выбрала. Я не знаю, зачем он ей был нужен: может, просто лестно было, что самый красивый мужчина в театре перед ней на коленях стоит…

— А он стоял? — искренне удивилась я. Как-то сложно представить на коленях перед женщиной, пусть даже очень красивой и в которую он влюблен, Гошку, например. Да и остальные мужчины, которых я хорошо знаю, — папа, Сан Сергеич, Витька? Папа может встать на колени перед мамой? Может, наверное, только зачем? А Сан Сергеич перед своей женой? Тем более Витька… его я вообще на коленях не представляю.

— Еще как. Галина любила, когда он демонстрировал свои чувства, специально подгадывала, чтобы побольше народу видело. Артистический темперамент, понимаете?

— Не понимаю, — честно призналась я. — И ваши театральные страсти меня немного шокируют.