Умереть на сцене

— О, мы снова на «вы»? Это приятно. Так вот, Раиса Михайловна, вы не воспользуетесь этим потому, что вы женщина умная. И понимаете, что если сумеете ответить на наши вопросы, к всеобщему удовлетворению, то на этом все закончится, и о нашем разговоре никто не узнает. А вот если вы откажетесь, мы будем обязаны сообщить о наших подозрениях в полицию. И вас вызовут уже официально и официально будут допрашивать. Ну подумайте сами, пришлют вам домой повестку или сюда, на работу, звонить начнут… зачем вам такая слава?

— Повестки из полиции мне действительно не нужны, — неохотно согласилась она. — Но я не понимаю, о каких подозрениях идет речь? В чем меня, вообще, можно подозревать?

— Участие в преступной банде, квартирные кражи и убийства, — легко перечислила я и мило улыбнулась.

— Бред какой-то. — Она встала из-за стола и сняла белый халат. — В массовых казнях и в подготовке государственного переворота меня, надеюсь, не подозревают? Хорошо, давайте поедем в это ваше агентство и во всем разберемся. Но имейте в виду, я этого так не оставлю, я непременно буду на вас жаловаться. Говорите, у вас лицензия есть? Так уже завтра ее не будет, можете не сомневаться!

— Имеете право, — кротко согласилась я. — Прошу.

До офиса мы добрались в рекордные сроки и на посторонние разговоры по дороге не отвлекались. Раиса Михайловна сосредоточенно думала — очевидно, составляла в уме планы защиты и нападения. Я тоже молчала, прикидывая, какую линию она выберет. С украшениями, положим, понятно: пойдет в глухой отказ. Купила дешевую бижутерию, и ни про какие бриллианты знать не знаю. Да и какие могут быть бриллианты по бросовой цене? Понравилась вещичка у случайного продавца, вот и не пожалела копеечку, прикупила симпатичных стекляшек. Выглядят ведь действительно, как настоящие, правда? И даже продавца опишет, если не поленится, — толстая тетка, например, с верхними золотыми зубами и в оренбургском платке. Или хромой китаец в овчинном тулупе, ищите, господа сыщики, если делать больше нечего! А вот с дигитоксином будет посложнее отмазаться… С другой стороны, если все правильно оформила и в карточке прописала, то, опять-таки, вполне можно похлопать глазками: ничего не знаю, медицинские показания имеются, я выписала больному человеку лекарство, а уж то, что больной это лекарство не сам потреблял, а посторонним людям лошадиными дозами подливал, так это уже меня никак не касается. М-да, не так просто с этой дамочкой будет поработать… Даже интересно, как Сан Сергеич собирается от нее чего-то добиться? Мне вот, например, пока ничего дельного в голову не приходит.

Раиса Михайловна, уверенно цокая каблучками, прошла в кабинет Баринова, не удостоив Ниночку даже беглым взглядом. Царственно кивнула поднявшемуся ей навстречу шефу и без приглашения уселась в кресло.

— Ну, что у вас тут за подозрения? Имейте в виду, я приехала только потому, что не желаю нелепых сплетен, а ваша, — она небрежно кивнула в мою сторону, — сотрудница недвусмысленно пригрозила повестками, звонками из полиции и прочими неприятными делами. У меня безупречная репутация, и я хочу, чтобы она такой оставалась. Итак, на что жалуетесь?

Профессиональная оговорка Сормовой вызвала у меня легкую улыбку, шеф же остался невозмутимо серьезен.

— Минуточку, — попросил он и обратился ко мне, протягивая тонкую папку: — Займись, пожалуйста, прямо сейчас, не откладывая.

Я поспешно вскочила со стула, на котором успела устроиться, взяла папку и вышла в приемную, плотно прикрыв дверь. Сан Сергеич сейчас будет устанавливать контакт с подозреваемой, чтобы выстроить доверительные отношения, при которых обычный допрос выглядит как дружеская беседа. И совершенно ни к чему, чтобы Раиса Михайловна увидела, как Ниночка, надев наушники, ведет протокол этой беседы.

Вы, наверное, удивитесь, зачем нужны эти бумажные записи, ведь в кабинете Баринова имеется вся необходимая аппаратура, и видеозапись включается одной кнопкой, после первых же слов. Очень просто — Нина ведь не пишет все подряд, она конспектирует только самое важное. И если потом возникает необходимость что-то уточнить, не нужно просматривать километры пленки — достаточно пролистать бумажный протокол.

Выйдя в приемную, я открыла папку и внимательно изучила листок с короткой инструкцией. Хм, похоже, «наше все» тоже не рассчитывает расколоть милейшую Раису Михайловну одними разговорами, разве что нервы ей потреплет, рассчитывая вывести из себя к нужному моменту.

Чтобы не мешать Ниночке и чтобы мой голос не услышала случайно Сормова, я ушла в нашу с Гошей комнату и только тогда достала телефон. Уварова ответила после третьего гудка, и я, не давая ей времени даже для стандартного «алло», заговорила взволнованно и торопливо:

— Шурочка, ты не представляешь, нам дали такую наводку! Ты срочно нужна, я не могу по телефону сказать зачем, но ты ахнешь! Не зря ты мне про эсэсовца говорила… в общем, хватай Олега и быстро к нам в офис, машина уже у подъезда театра, ждет вас!

— Но что…

— Ты ведь Гошу видела? Значит, не ошибешься, серая «ауди». Садитесь с Олегом в машину быстрее!