Умереть на сцене

— Нет, Раиса Михайловна, вопросы к вам у нас остались. Прежде всего, почему вы так не хотите говорить о своей сестре, актрисе Александре Уваровой? У вас ведь неплохие отношения, и, когда у нее проблемы со здоровьем начались, Уварова к вам поспешила…

— Господи, да какие там у нее проблемы со здоровьем? — раздраженно взмахнула рукой Сормова и тут же осеклась. — То есть проблемы, конечно, есть, как не быть. Работа у Шурочки нервная, все на эмоциях, вот на сердце и отражается. Но вы ошибаетесь, если думаете, что мы так уж близки. Так, встречаемся иногда.

— Но с ее молодым человеком вы, я надеюсь, знакомы?

— Вы кого конкретно имеете в виду? Я не хочу сказать, что Шурочка ведет беспорядочную личную жизнь, но так называемые «молодые люди» меняются у нее достаточно регулярно.

— Я имею в виду того, с кем госпожа Уварова встречается сейчас, Олега Стрелкова.

— Ах, Олег… — поморщилась она. — Не думаю, что этот красавчик долго возле нее задержится. Шурочка, конечно, предпочитает мужчин, которыми можно командовать, но все-таки мужчин. Тряпки ее не интересуют. Да и туповат он.

— Зато красив.

— Красив, — неохотно согласилась она. — Но знаете, это важно для экзальтированных девочек. А когда эти девочки подрастают и немного умнеют… красота — это совсем не самое важное для мужчины. Послушайте, я не думаю, что вкусы моей сестры — это тема для обсуждения. Если больше у вас вопросов нет… — Она оперлась руками на подлокотники, собираясь подняться с кресла.

— Есть, конечно, как не быть. Допустим, вы не помните, где были вечером двадцатого февраля. А что вы скажете про седьмое марта прошлого года? — Он сочувственно посмотрел на женщину, которая, успев приподняться, совсем неаристократично плюхнулась в кресло, но спрашивать не перестал. — Или двенадцатое октября, опять же в прошлом году?

— Вы о чем? — растерянно заморгала Сормова. — Не помню, конечно.

— Хорошо, поставим вопрос по-другому. Приходилось ли вам за последние два года обращаться к мастерам, чтобы сделать дубликат ключа?

— А? — Раиса Михайловна слегка побледнела, и лицо ее на мгновение утратило всякую подвижность. К вопросам про украшения и про лекарства она была готова и легко предоставляла логичные, непротиворечивые версии. А вот ключи явно застали ее врасплох. Но женщина быстро взяла себя в руки. — Я вас не понимаю… какие дубликаты? То есть, наверное, когда-то обращалась, все люди время от времени это делают. Вы, вероятно, тоже, и сотрудница ваша. — Она вдруг вспомнила обо мне, и даже рукой в мою сторону махнула.

— Разумеется, делают, — согласился шеф. — Люди ломают ключи, теряют, просто хотят иметь запасной экземпляр. Но, как правило, это не происходит по несколько раз за год. А если даже и найдется такой рассеянный товарищ, то он ходит к одному и тому же ближайшему мастеру, становится, так сказать, постоянным клиентом. Вы же, Раиса Михайловна, почему-то метались по всему городу, даже до пригорода не поленились доехать, лишь бы в одном месте не светиться. И я вижу только одну причину, по которой вы решили доставить себе столько хлопот.

— Не знаю, что вы там видите, но зрение вас явно подводит! — Да, с лицом Сормовой удалось справиться, а вот голос подвел, он явственно подрагивал. И слова, которые должны были быть ядовито-презрительными, прозвучали откровенно беспомощно. Тем не менее Раиса Михайловна продолжала сопротивляться. — Я сделала ошибку, когда повелась на угрозы и согласилась прийти к вам. Но больше я с вами разговаривать не намерена. Вы хотите втравить меня в какую-то уголовщину, но у вас ничего не получится, даже не надейтесь! И я не собираюсь дальше сидеть здесь, слушать ваши нелепые обвинения и отвечать на оскорбительные вопросы! В любом случае вы не имеете права меня задерживать! И имейте в виду, первым делом я пойду к адвокату! И накатаю такую жалобу, что вам небо с овчинку покажется! Эта, — она снова небрежно махнула в мою сторону, — говорила что-то про лицензию, так можете с ней распрощаться! Уже завтра никакой лицензии у вас не будет, агентство закроется, а все вы окажетесь на бирже труда, уж об этом я позабочусь!

Она резко, на этот раз даже не пытаясь опереться на подлокотники, вскочила и даже успела сделать шаг вперед. Я тоже быстро поднялась, загораживая дверь, и бросила вопросительный взгляд на шефа. Он почему-то посмотрел на часы, слегка поморщился и заговорил, неторопливо и внушительно:

— Мы не пытаемся втравить вас в уголовщину, Раиса Михайловна, вы сами в нее влезли. И ваша главная ошибка именно в этом. Я могу поверить, что, когда все начиналось, вы собирались ограничиться только квартирными кражами. Но преступления — такая подлая штука… начинали банальным воровством, а закончили двойным убийством.

— Какие убийства! — взвизгнула Сормова и попятилась от меня и от двери, подход к которой я закрывала. — Я ничего не знаю, и ничего такого не было! Вы меня не притянете, я даже близко к театру не подходила! И вообще, полиция дело уже закрыла, они сразу сказали, что Кострову убил ее любовник, а потом сам отравился! И при чем здесь я? Вы не докажете…