Умереть на сцене

Как я и думала, первой закончила описание своей преступной деятельности Раиса Михайловна. Она протянула мне исписанные листки и спросила — почему-то уже не у меня, а у Гоши:

— Я могу идти?

— Ни в коем случае! — живо откликнулся он. — Мы, конечно, не имеем права вас задерживать, но если вы уйдете до приезда полиции, то это будут рассматривать как попытку скрыться, что является отягчающим обстоятельством. Зачем же вам усугублять свое положение?

— А-а… а вы уже их вызвали? Полицию? — отвлекся на мгновение от работы Олег.

— Сначала вы все изложите и подпишете свои показания. Чтобы им не ждать, пока вы все закончите.

— Извините. — Раиса Михайловна нахмурилась и потянула из моих рук свои показания. — Отдайте, пожалуйста! Я подумала и кое-что еще хочу добавить.

* * *

— Сан Сергеич, готово. — Я положила на стол перед шефом довольно толстую пачку исписанных листков.

— Угу. Садись пока.

Я послушно присела в кресло. Баринов надел очки и начал читать показания. Когда он перевернул последний листок, то спросил:

— Копии сделали?

— А как же. Это они и есть. Оригиналы Ниночка уже в папку сложила и кое-какие данные по квартирным кражам. Колье тоже приготовила.

— Хорошо. — Он достал телефон и набрал номер. — Женя? Добрый вечер. Извини, что так поздно, но я по делу Костровой. Приезжай сейчас к нам или ребят своих подошли. У нас тут сразу трое отравление Костровой и Каретникова друг на друга валят. Да, в подробностях разбираться еще, но признательные показания написаны подробно, там данных хватит. Хорошо, ждем.

Баринов убрал телефон и улыбнулся:

— Хорошо поработали. Молодцы. Спроси у Гоши — он подождет или у него какие дела срочные?

У Гоши не было ничего срочного. Кто бы сомневался! Одно дело — притворяться, что они с Евгением Васильевичем незнакомы и вообще друг друга не замечают, и другое — полюбоваться, как Сухарев будет благодарить шефа за работу, которую мы сделали вместо него. Отказываться от такого удовольствия Гошка не собирался.

Евгений Васильевич, как я и думала, приехал вместе с Пашей и Костей, бросил неопределенно в пространство: «Добрый день» и сразу прошел в кабинет Баринова. За ним скользнула Ниночка, держа в руках подготовленный пакет с документами.

Паша с Костей были настроены гораздо более дружелюбно, хотя некоторое неудовольствие высказали.

— Опять вы из нас идиотов сделали! — привычно хлопнув меня по спине, пожаловался Костя. — Мы дело закрыли, а теперь его из архива возвращать! Да еще кражи эти квартирные — это же вообще не нам в плюс пойдет, а соседям. Чего это мы за них должны работать?

— Побойся Бога! — возмутилась я. — Работали за вас за всех мы, а вы готовый результат получили, да еще недовольны!

— И это вместо благодарности! — поддержал меня Гошка. — Забирайте уже своих признавшихся, освобождайте нашу комнату от посторонних!

— Да заберем, вам не оставим, — прогудел Паша. — И спасибо вам, а как же.

— Ага, спасибо, — поддержал его Костя, но особой благодарности в его голосе не чувствовалось.

— Не обижайся, Рита, — ухмыльнулся Паша — он просто завидует. Костя Васильичу пытался доказать, что нечисто там, с самоубийством Каретникова, они поругались даже. Вот ему теперь и обидно.

— Извините, я должна уточнить, — Сормова нелепо, словно школьница, подняла руку, — прошу вас сразу учесть: ни к каким отравлениям я отношения не имею. Во всю эту уголовщину меня втянули обманом, ничего противозаконного я не делала, а просто выполняла мелкие просьбы своей родственницы…

— Втянули! — взвизгнул было Олег, но Шурочка заглушила его неожиданно мощным меццо:

— Не имеешь понятия! Так я тебе напомню, сестричка, кто всю эту уголовщину придумал! Я тебе как волосенки-то повыдергаю, сразу вспомнишь, кто был головой, а кто руками! Так ведь ты говорила, когда дело до дележки доходило? Что руки без головы и вовсе ничего бы не имели?

— Спокойно, спокойно, гражданочка. — Костя, который был ближе, ловко перехватил всерьез двинувшуюся на разборки Шурочку, в то время как Паша на всякий случай придержал Олега. — Не сомневайтесь, мы во всем разберемся, все выясним, невиновные будут оправданы, а преступники понесут заслуженное наказание.

— Главное, я им говорила, что с директором филармонии связываться смысла нет, — невпопад пожаловалась Шурочка. — Я же видела, что у его жены нет ничего интересного — на что только люди деньги тратят! И была права! Двери на пять замков заперты, а из украшений — даже взять нечего! Копейки какие-то забрали и все!

* * *

— Ну что скажете, молодежь? — спросил шеф, когда все посторонние наконец удалились и мы привычно собрались в его кабинете.

— А что тут скажешь? — Гоша пожал плечами. — Я всегда говорил — обожаю работать с творческой интеллигенцией. Мы ведь их даже припугнуть не успели, одного намека хватило. Плывут моментально, сдают всех вокруг и себя в том числе.

— Шурочка с Олегом на интеллигенцию никак не тянут, — возразила я. — Творческие работники, возможно, но никак не интеллигенция. Скорее гопники какие-то. Шпана подзаборная.

— Зато Сормова врач, — хихикнула Нина. — Интеллигенция, хотя и не творческая.