Умершее воспоминание (СИ)

«Сейчас придёт Эвелин, и я покончу со всем этим, — решительно думал я. Голова моя как будто горела, и мой воспалённый мозг выдавал одну безумную мысль за другой. — Но как же я могу сделать это?.. Может быть, мне заблокировать все двери, чтобы Эвелин не смогла выйти, и просто взять и задушить её на заднем сиденье? Потом придётся объяснять её родным и друзьям, куда она так внезапно исчезла… А что потом? Потом я останусь один и буду до конца дней своих нести на плечах этот страшный груз. Ну уж нет! Смерть — это слишком простой выход для неё! Эвелин будет страдать рядом со мной, а я буду жить только ради того, чтобы видеть, как она страдает!»

Когда моя невеста села в машину, я уже был спокоен и даже улыбался. С лица Эвелин всё ещё не сходила бледность.

— Ну как, тебе полегчало? — ласково поинтересовался я, убрав с лица возлюбленной прядь волос.

— Д-да, — тихо ответила она, не глядя на меня.

Я завёл мотор и с тоской подумал: «Как же жаль, что мне не полегчало…»

— Ещё одно испытание, — сказал я с мрачным видом, но улыбаясь, и сел рядом с Эвелин. — Надо ещё немного потерпеть, и, может быть, после этого все от нас отстанут.

Я, моя невеста и оба её родителя летели в Даллас, к моей семье. Всё же до свадьбы оставалось два месяца, а множество вопросов ещё не было решено. Конечно, наши родители полагали, что в одиночку мы с Эвелин ни за что не справимся, поэтому решено было устроить что-то вроде семейного собрания Хендерсонов и Блэков.

Моя спутница обернулась, чтобы посмотреть на своих маму и папу, и тихо мне сказала:

— Мне кажется, что тебя уже давно начала раздражать свадьба, хотя до неё ещё так далеко…

— Нет, милая, о свадьбе мне думать приятно, — ответил я, улыбнувшись, — но разговоры о ней выводят меня из себя. Кажется, что каждый человек мира хочет знать, какое у тебя будет платье и какой мы закажем торт!

— Тебе следовало подумать об этом раньше, — усмехнулась Эвелин, — потому что это действительно большое событие. Ты мог бы догадаться, что к нам будет миллиард вопросов и что все захотят знать про платье и торт.

— Да, — вздохнул я, хмуро глядя в окно, — и обо всём этом нам предстоит поговорить ещё раз с моими родителями. Будь готова: мама спросит нас обо всём вплоть до цвета салфеток, которые будут на столах.

Это удивительно, но я впервые не был рад Далласу. С ним было связано много неприятных и болезненных воспоминаний, касающихся меня и Эвелин. Когда мы вдвоём посетили его впервые (это было Рождество), она узнала, кто такая Чарис. Следующий раз Эвелин побывала в этом городе уже в качестве моей возлюбленной, и в тот вечер мы с ней дважды поссорились. В итоге я даже решил увезти её и больше никогда не привезти сюда вновь. Ну, и в последний раз я был здесь на свой двадцать восьмой день рождения. Один. Наверное, бессмысленно причинять себе боль воспоминаниями о том, что случилось в тот день в Лос-Анджелесе. Ах, Даллас, когда ты успел превратиться в ненавистный мною город?..

Ужин начинался даже очень многообещающе. Наши родители, обрадованные свадьбой своих детей, были в наилучшем расположении духа. За столом звучало много шуток, смеха, на лицах сияли счастливые улыбки. Не улыбалась только Эвелин. Вообще весь ужин она сидела бледная, почти ничего не ела и ни с кем не говорила. Я намеренно не спрашивал свою невесту о её состоянии и, можно сказать, даже с ожесточённой злобой наслаждался им. В продолжение всего полёта я думал о том, как моя избранница будет вести себя с моими родителями. Если после того, что она сделала, она может по-прежнему нежно и бессовестно смотреть мне в глаза, то как она посмотрит в глаза им? Я с улыбкой наблюдал за тем, как Эвелин пыталась взять в рот хотя бы кусочек и не могла, и мысленно усмехался: «Страдай, моя милая, страдай. Ты этого заслуживаешь. Небесный ангел… Небесная стерва».

Наконец состояние моей возлюбленной стало заметно не мне одному. Мистер Блэк, вытерев рот салфеткой, негромко сказал:

— Эвелин, ты бы поела. Не собираешься ведь ты голодать весь день?

— Мне не хочется, — вполголоса произнесла она, уставившись в свою тарелку.

— Тебе не хорошо, дорогая? — забеспокоилась моя мама, тоже обратив внимание на бледность Эвелин. — Может быть, тебе лучше отдохнуть?

— Да, — вырвалось у моей избранницы, и она рывком поднялась из-за стола. — Если вы не против, я пойду прилягу.

— Конечно, конечно… Можешь лечь в бывшей спальне Логана. Тебя проводить?

— Не стоит, я не хочу отвлекать ваше внимание… Всё будет в порядке. Спасибо.

Я проводил её до прихожей насмешливым взглядом и отвернулся. Возможно, если бы подобная ситуация случилась со мной в доме Блэков, Эвелин обязательно пошла бы за мной в спальню и расспросила бы меня о том, что случилось, почему я так бледен, чем она может мне помочь. Возможно, я должен был сделать то же самое сейчас, но что-то внутри крепко сдерживало меня, заставляя неподвижно сидеть на месте. О, я знал, что это было… Это была моя задетая гордость.

— Логан, — тихо обратилась ко мне миссис Блэк, и я поднял на неё заинтересованный взгляд, — скажи, сегодня утром Эвелин не тошнило?