Умирая за идеи. Об опасной жизни философов

В четвертой главе «Дон Кихота» Сервантеса, одной из лучших книг о вере, когда-либо написанной, Дон Кихот случайно встречается с торговцами шелком из Толедо. Прежде чем они пытаются открыть рот, рыцарь, представший перед ними с угрожающим видом, в полном вооружении и с копьем в руке, дает понять, что они смогут пройти, только если признают, что «нет девы более прекрасной», чем повелительница его сердца, Дульсинея Тобосская. Поняв, с кем они имеют дело, один из наиболее опытных толедцев спрашивает Дон Кихота: «Сеньор кавальеро! Мы не знаем, кто эта почтенная особа, о которой вы толкуете. Покажите нам ее, и если она в самом деле так прекрасна, как вы утверждаете, то мы охотно и добровольно исполним ваше повеление и засвидетельствуем эту истину». Ответ рыцаря ничем не уступает по своей теологии ответу любого ученого-богослова: «Если я вам ее покажу, — возразил Дон Кихот, — то что вам будет стоить засвидетельствовать непреложную истину? Все дело в том, чтобы, не видя, уверовать…»[168]

Недаром Унамуно назвал Дон Кихота «Рыцарем Веры». Потому что именно в этом и заключается вера: верить без ви́дения, без доказательств, без гарантий[169]. Вера, как «уверенность в реальности невидимого», является искусством невозможного. Подобного рода вещи и реальны, и не реальны, и здесь, и нигде. С точки зрения онтологии они представляют собой ночной кошмар. С логической точки зрения они могут свести вас с ума. С позиции риторики они представляют великие истории. Другими словами, они наполняют как Небеса, так и палаты психиатрических клиник.

Игра жизни и смерти

Сразу после обсуждения древних «философов духа», таких как Платон и Сенека, и перед рассмотрением «христианского опыта смерти» Ландсберг включает небольшую странную главу. Она называет «Интермеццо о корриде» (Intermezzo tauromachique) и представляет собой один из самых замечательных отрывков книги, поскольку является самостоятельным блестящим эссе. Хронологически данная глава не связана с тем, что предшествует ей или следует после. Но тематически она хорошо вписывается между разделами, поскольку знаменует собой переход от попытки самостоятельного обретения бессмертия, без помощи благодати, к состоянию, которое предполагает активное участие Бога.

«Жизнь без Бога подобна трагедии», — делает категорическое заявление Ландсберг. А его интермеццо — трагический рассказ о человеке, который встречает смерть в безбожном мире. Чтобы помочь нам лучше понять смысл этой трагедии, Ландсберг использует аналогию с корридой, которая является для него воплощением оживших древних мистерий: