Умирая за идеи. Об опасной жизни философов

Не обошлось, конечно, и без невыносимого высокомерия Сократа. Один из современных биографов философа пишет: «Обычно проявлявший умеренность в эпоху крайностей, на суде Сократ, похоже, полностью забыл значение слова „смирение“»[325]. Если на секунду какой-то судья запамятовал, зачем он был в тот день в собрании, Сократ своей речью ему напомнил: здесь судят человека, основное занятие которого десятки лет заключалось как будто в том, чтобы день за днем останавливать ничего не подозревающих прохожих и, подвергнув унизительному допросу, доказать их глупость. Если это философия, мы можем обойтись и без нее.

План Сократа дал отличные результаты. Философ был удостоен смертного приговора и через несколько недель умер впечатляющей смертью, полностью контролируя себя. С тех пор он входит в число «самых славных героев и самых святых мучеников»[326]. Избранная им манера умирания стала рассматриваться как смерть, которая делает жизнь философа наиболее значимой. Благодаря этому и тому, что сделал из судебного процесса Платон, понимание философии как «подготовки к смерти» стало характерной чертой саморепрезентации западного философа. Смерть Сократа стала частью определения самой философии.

Интермеццо (в котором время остановилось)

Маленький человечек с авоськами в руках, настоящий человек-воробышек, оказывается перед колонной движущихся танков. Никто не знает, как он тут оказался, и он сам — меньше всего. Похоже, больше никого нет. Все остальные успели испариться, а он — нет. Кажется, он забыл, куда направлялся, и, Бог знает почему, он решает остановиться прямо там, посреди огромной пустой улицы, на пути движущихся танков. У него еще есть время убежать, исчезнуть, но он этого не делает. Не может быть никаких сомнений: это его выбор противостоять колонне. В обычных обстоятельствах его напугал бы даже быстро проезжающий мимо велосипед, и он быстро бы отпрянул. Но не сейчас: каким-то образом этот «воробышек» получил то, что нужно было для противостояния гораздо большей опасности. Не доехав всего нескольких шагов до него, первый танк резко останавливается, а за ним и вся колонна. В течение нескольких секунд, очень долгих секунд, — никакого движения. Кажется, ничто не происходит. Неимоверная космическая тишина окутывает все: площадь, человека-воробышка, гусеницы танков и авоськи. Но именно в эти несколько секунд происходит все: что-то необычное, что-то, что невозможно ни за что отменить, что-то, после чего ничто не может быть прежним.

Философ в Тауэре