Умирающие и воскресающие боги

Эллинизм пришел в Индию вместе с воинами Александра Македонского, и часть ее (в основном, «исторический» Пенджаб, бывший куда крупнее нынешнего) недолго входила в его империю; индийский царь-объединитель Чандрагупта (340–297 гг. до н. э., правил с 322 г.). основатель династии Маурьев, отвоевал ее вскоре после смерти Македонского, однако греческое население там осталось (что засвидетельствовано в обращении к грекам как своим подданным покровителя буддизма царя Ашоки (304–232 гг. до н. э., правил с 273 г.). С падением Маурьев (187 г. до н. э.) греки из соседней Бактрии взяли реванш, и в 180 г. до н. э. было основано Индо-греческое царство; позже оно воевало с «породившим» его Бактрийским государством, затем распалось на две половины – Западное и Восточное царства, пока, наконец, не было поглощено и переварено индийскими властителями (10 г. до н. э.), хотя еще примерно на протяжении двух веков в Индии действуют мелкие греческие царьки, вассальные раджам. Индо-греческое царство достигло максимального могущества и размера при царе Менандре I (ум. предположительно в 130 г. до н. э.), по-индийски – Милинде, прославившемся своими каверзными вопросами в собеседованиях с индийскими мудрецами и ставшего буддийским святым-архатом. Книга «Вопросы Милинды» – одна из авторитетнейших в буддистском бирманском палийском каноне «Кхуддака-никая»; более того, известна даже его краткая китайская редакция III в. н. э., соответствующая двум первым книгам пространной палийской. Весьма примечательно с точки зрения поднимаемого нами сейчас вопроса – сношений Индо-греческого царства с Китаем.

Будда. Эллинистическое изображение

Интересно китайское сообщение о том, что некий Инь Мофу – царь Юн-Кюй (т. е. «яванов», греков), обычно отождествляемый с царем Гермеем, еще державшийся в Паропамисадах (ныне афганский Гиндукуш) под напором скифов-саков, заключил союз с китайским полководцем Вэнь Чжуном, управлявшим пограничной областью в западном Ганьсу, против завоевателей, «индо-скифов», как о том повествуется в хронике Ганьсу (гл. 96 А), и вернул престол, став вассалом китайского императора и получив от того символы власти – печать и ленту. Далее сообщается о том, что потом Инь Мофу перебил конвой китайского посла (кстати, еще его отца по имени Ву-Ти-Лао китайцы обвиняли в том, что он некогда убил их послов), и хоть и присылал потом своих послов с извинениями, они не были приняты – «императору посоветовали не замечать их» и отнестись как к простым торговцам. Так что китайцы прервали дипломатические отношения, однако и сами на войну не отправились, так как было высказано возражение о больших трудностях, которые представят войску преодоление гор и боевые действия в них, мудро предоставив царству неблагодарного Гермея погибнуть под ударами врагов. Китай доныне старается придерживаться правила мудрой обезьяны, взирающей с дерева на схватку двух тигров…

К чему было сделано это отступление, вполне очевидно: связи Китая с древними греками, несомненно, были, по крайней мере в эпоху Хань, и мифы о Геракле вполне могли проникнуть в Поднебесную и быть, как обычно, переосмыслены и переварены. При этом остается в силе и теория двух побегов от одного корня, причем вполне возможны оба варианта – и общее происхождение рассказов о деяниях героя гераклического склада, и греческое влияние на китайскую мифологию посредством «индийского транзита». Геракл ведь был весьма популярен в Индо-греческом царстве; недаром после «открытия» Индии Македонским стали появляться мифы о том, что этот великий герой, странник и труженик, некогда добрался и до этих мест, свершив разного рода подвиги и оставив, как обычно, славное потомство. Греко-индийское искусство являет нам некоторые образцы «индийских Гераклов». Например, вислоусый и пучеглазый атлант из Буткары явно внешне пытается походить на Геракла, и даже шкуру львиную на себе для этого носит – однако мускулы его переданы более похожими на жировые складки (это не наше предвзятое мнение, так полагает и специалист по индийскому искусству Г.А. Пугаченкова); некоторые черты Геракла можно увидеть в лике бодхисатвы Ваджрапани из Буткары – всегда вооруженного, зрелого, бородатого, с пышными волосами и высоким лбом, напоминающего Гераклова родителя – Зевса Олимпийского… Но довольно об этом.