Умирающий изнутри

Они образуют кольцо, и Лумумба толкает меня к парню слева от себя, тот ловит меня и швыряет дальше по кругу. Я кружусь, спотыкаюсь, шатаюсь, они не дают мне упасть. По кругу, по кругу, по кругу. Чей-то локоть попадает мне по губе. Я чувствую вкус крови. Кто-то бьет меня, и моя голова резко откидывается назад. В ребра тычут пальцами. Я осознаю, что вляпался в серьезную передрягу, потому что эти гиганты действительно собираются меня избить! Я с трудом узнаю свой голос, который предлагает Лумумбе забрать его деньги: но никто не замечает этого. Они все бросают меня от одного к другому. Где полиция кампуса? Помогите! Помогите! Спасите! Но никто не приходит. Я задыхаюсь. Мне хочется упасть на колени и вжаться в землю. Они орут мне какие-то расистские эпитеты, я едва понимаю слова – этот жуткий жаргон. Я не знаю, как они меня называют, но в каждом слове чувствую ненависть. Помогите! Помогите! Мир бешено вращается. Теперь я понимаю, что ощущает баскетбольный мяч, если он может чувствовать. Постоянное напряжение, бесконечное движение. Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне, остановите их. В груди болит. Я ничего не вижу. Я только чувствую. Где мои ноги? Наконец я падаю. Смотрите, как быстро приближаются ступеньки.

Холодный поцелуй камня обжигает мне щеку. Я наверное уже потерял сознание.

Как я могу говорить? По крайней мере одно преимущество – ниже я уже не упаду.

22

Когда он встретил Китти, он был готов влюбиться. Уже перезрел и с легкостью влез в эмоциональные дела. Возможно, все дело и состояло в этом – то, что он к ней испытывал, была не любовь, а удовлетворение от мысли, что он любит. А может быть и нет. Он никогда толком не понимал своих чувств по отношению к Китти. Их любовь расцвела летом 1963 года, которое запомнилось ему, как последнее лето надежды и веселья перед долгой осенью хаоса и разочарования, опустившейся на общество. Тогда у власти был Джек Кеннеди и хотя особых успехов в политике у него не было, ему удавалось все-таки создать впечатление, что у него все получится, если не сейчас, то после повторных выборов. Ядерные испытания в воздухе только что запретили.

Установили горячую линию Вашингтон-Москва. В августе Государственный Секретарь Раек объявил, что правительство Южного Вьетнама может контролировать дополнительные территории. Число убитых американцев в этой войне еще не достигло сотни. 28-летний Селиг только что переехал из Бруклина в маленькую квартирку в Весте. Он работал биржевым брокером. Это была идея Тома Никвиста. Спустя шесть лет Никвист оставался его ближайшим и, вероятно, единственным другом, хотя за последние год-два их дружба несколько ослабла: Селигу очень не нравилась самоуверенность Никвиста и он хотел, чтобы между ними существовала какая-то дистанция, физиологическая и географическая. Однажды Селиг задумчиво сказал, что если бы ему удалось скопить побольше денег скажем, тысяч двадцать пять, – он бы уехал на отдаленный остров и провел там пару лет. Написал бы роман. Он никогда не писал ничего серьезного и вовсе не был уверен, что искренен в своем желании. Он втайне все же надеялся, что Никвист просто даст ему эти деньги. Он мог заработать такую сумму за полдня. Он бы сказал: «Вот, малыш, езжай и твори». Но Никвист так не сделал. Вместо этого он посоветовал получить работу в брокерской конторе, поскольку это самый простой способ быстро заработать много денег.

Комиссионные весьма приличные, хватает на жизнь и еще остается, но настоящие деньги можно сделать на неопытных брокерах – выгодные продажи, арбитраж. «Если ты достаточно врубишься в работу, – сказал Никвист, – то сможешь заработать сколько захочешь». Селиг заартачился. Что он знает об Уолл-стрит?

– Я выучу тебя в три дня, – пообещал Никвист.

На самом деле понадобилось даже меньше времени. Селиг прошел краткий курс по финансовой терминологии, скользнув прямо в мозг Никвиста. У Никвиста все определения были разложены по полочкам: простые акции и привилегированные, недостачи и перерасход, вклады, дебиты, конвертация, размещение капитала, особые ситуации, закрытые и открытые счета, повторные предложения, специалисты и чем они занимаются, подпольный рынок, средний Доу-Джонса и все остальное. Селиг все это запомнил. Одним из хороших качеств прямой передачи из мозга в мозг являлось легкое запоминание.

Следующий шаг – практика. Каждой крупной брокерской фирме требовались начинающие – Мэрил Линч, Гудбоди, Нейден Стоун, Кларк Додж – всем. Селиг наугад выбрал одну и подал заявление. Он прошел предварительное тестирование; большинство ответов он знал сам, а что не знал, вылавливал из мозга тех, кто его спрашивал, в большинстве своем они с детства следили за рынком. Получив великолепный балл, он был нанят. После короткой практики он получил лицензию и стал работать в прекрасной новой брокерской конторе на Бродвее около 72-й улицы.