Умница для авантюриста

— Для того и существуют напарники, — почтительно склоняю голову. — Кто-то должен быть и умнее, и старше, и опытнее, чтобы избежать ненужных ошибок и подставить плечо в минуты опасности.

Мафиозный наследник разве что не зеленеет от сдерживаемой ярости, а я нагло забираю потоки энергии, которые он щедро разбрасывает в силу скудности своего ума и неопытности в правилах ведения переговоров.

— Может, вы перестанете пикироваться? — подаёт голос Рени. — Кажется, ты что-то хотел рассказать, Орландо?

Нежный влюблённый теплеет глазами, смотрит на девушку шоколадно и смягчается. Я невольно сжимаю кулаки.

— Да, Рени. Хилания — историческая родина для клана Фольи. Там родились и жили мои предки. Наш род достаточно древний и некогда могущественный. Со временем мы утратили былую мощь и богатства, в наследство нам достались руины да старинное родовое имя. Хилания довольно большая, но наша ветвь обитала преимущественно как раз на островах. Вот здесь, на Цилии, раскинулся родовой замок. Тот самый, неприступный и, наверное, для многих жуткий. Это место считается у местных жителей проклятым. Его обходят за много километров, и даже глупцы знают: Филионто не пускает ни своих, ни чужаков. За редким исключением.

Я видел, как горели любопытством глаза Рени. Девчонка. Неопытная и горячая. Заводится с полоборота, как её хвалёный ЖМОТ. Показали пальчик и пообещали приключения — и она готова доказать всем, что сможет справиться с любыми препятствиями. Я настолько наивен не был.

— Филионто? — надо вовремя задавать важные вопросы.

— У замка есть имя, — перевёл на меня вмиг похолодевший взгляд сын великого дона. — Его зовут Филионто. Вы можете смеяться, мистер Тидэй, но многие считают эту несуразную постройку живым существом. И я в том числе.

— Если он такой неприступный и коварный, как вы рассказываете, то как мы попадём туда? И не прогневаем ли мы древнее живое существо, которое и местных-то к себе не подпускает?

Рени переводит взгляд с меня на Орландо, хмурит брови, соображая.

— К замку попасть несложно, — пожал плечами донпедровский сын. — Кровь всё же не вода. А я — прямой наследник этого древнего великолепия. Тем более, что на Цилии я провёл детство. Вплоть до того времени, как мы перебрались в Лидли.

— Кровь? — насторожился я.

— Образно говоря, — Орландо снова передёрнул плечами. — Прямых наследников замок подпускает близко. И тех, кто с ними.

— Насколько я понял, батюшка ваш не собирался посылать надежду рода в вашем лице на историческую родину. Вы изъявили желание отправиться в путешествие за сокровищами совершенно неожиданно.

Орландо тонко усмехнулся и посмотрел на меня с сожалением и неким превосходством.

— А вы думаете, на Цилии нет больше ни одного нашего родственника, чья кровь, пусть и не такая сильная, не вызывает сомнений в принадлежности к клану? Это как раз то, о чём можно почти не беспокоиться. К тому же, «неожиданно» — не совсем верно. Мне всё равно предстояло отправиться на родину, пусть и с другой целью. Собирался сделать это позже. А сейчас решил совместить два дела сразу.

Неплохо. У каждого — свои интересы в этом месте. И у меня в том числе. Мне не нравится Орландо. Он не лжёт, но явно что-то скрывает. Наверное, я впервые жалею, что не обладаю феноменальной способностью проникать в мысли людей принудительно, как умеют некоторые из кровочмаков.

[1] Так на Зеоссе называют бриллианты

Рени

Герда умела контролировать много дел сразу. Феноменальная способность. Она разделалась со своим скарбом быстро и жестоко — избавилась от ненужных вещей, словно отсекла ножницами лишние лоскуты.

— Если хорошо подумать и включить мозги, то всё хлам! — заявила она, вваливаясь в гостиную, где мы зависли над картой. Её зоркий глаз сразу выхватил главное. — Решили, что маршрут путешествия можно обсудить без меня? За закрытыми дверями?

— Как можно, миссис Фредкин, — учтиво поклонился ей Орландо. — Без вас не рождаются звёзды на небе.

Он умеет очаровывать. Быть учтивым. Утончённый, с мягкими движениями. Понимаю, что невольно любуюсь им, этой естественной грацией. «Вот такие мужчины мне нравятся. Интеллигентные, спокойные, уравновешенные.», — почему- то приходит на ум, и я невольно трясу головой, отгоняя ненужный дурман.

Тёмные злые глаза Гесса способны взбодрить кого угодно, и я ёжусь, пытаясь отделаться от ощущения, что он мысли мои читает. Ещё полчаса общего галдежа — откуда-то появляются слишком смуглые и преувеличенно бодрые молодые люди и помогают погрузить вещи в неуклюжий грузовой мобиль — и в доме наконец-то тихо.

— Не грусти, дитя, — тихо говорит угомонившаяся Герда. — Перемены — это не всегда плохо.

Я делаю шаг ей навстречу и попадаю в мягкие объятия. Как в детстве, когда разбивала нос или коленки. Герда прижимает меня к необъятной груди, целует в макушку. И от её тёплых рук веет поддержкой и уверенностью.

— Мне страшно, — признаюсь, не смея поднимать глаз. Так легче сказать правду.

— Ну-ну, — миссис Фредкин похлопывает меня по спине, — всё наладится. Тем более, ты не одна. Отправляйся-ка спать, Эренифация. С утра многое кажется проще.