Умница

«Нет и еще раз нет! – одергивала себя Нина. – Ну, не будь же ты такой тряпкой, сохрани хоть каплю достоинства, не унижай себя жалкой и глупой надеждой!» От этих упреков глупая надежда сникала и куда-то ненадолго пряталась, но потом снова являлась как ни в чем не бывало. Днем Нине обычно удавалось от нее отделаться, ночью было труднее.

Она недосыпала и работала через силу. Самсонов это заметил. Придя к ней однажды и увидев ее бледность, он спросил: «Что с вами, Нина? Вы неважно выглядите». Вздрогнув оттого, что он назвал ее по имени (во второй раз за время их знакомства!) и сжавшись от его бесцеремонного замечания, Нина пробормотала: «Ничего. Просто не выспалась». Это было правдой, или, по крайней мере, частью правды.

Перед уходом Павел Михайлович еще раз к ней пригляделся.

– Нет, Нина, все-таки вы мне не нравитесь. Я понимаю: вы вкалываете на полную катушку, и я это ценю. Вот что: возьмите-ка пару выходных, отдохните. Надолго я вас отпустить не могу, но, думаю, два-три дня погоды не сделают…

– Нет, спасибо, со мной все порядке, – проговорила Нина. – Просто…

– Что?

«Просто я вас люблю, чурбан вы этакий!» – мысленно прокричала она.

Павел Михайлович ждал, его серые глаза внимательно и по-доброму смотрели на Нину. Нине нужно было решаться – сейчас или никогда.

– Просто я кое-что обдумывала, решала один вопрос. Не спала до утра.

– Ну, и как? Решили вопрос? – поинтересовался Павел Михайлович.

– Не совсем. Но решу.

Павел Михайлович улыбнулся своей сотруднице ободряюще:

– Хорошо. Только для этого все-таки есть день. Мне нужно, чтобы вас хватило до конца. Потерпите, уже недолго. А потом все будем отдыхать.

Его массивная фигура скрылась за дверью. Сам он никакой усталости не выказывал, хотя, как было известно Нине, он каждый день работал с утра до поздней ночи.

Так Нина не призналась своему мужчине в любви, упустив тот редкий случай, когда он проявил к ней человеческое внимание. Она не призналась – и не уволилась. Все ее правильные мысли и решения об уходе из «Градбанка» были самообманом – она была не в силах отказаться от ежедневных встреч с этим сильным, бесцеремонным и бесчувственным человеком. Со своим любимым.

Нина присоединилась к тому многочисленному отряду женщин, которых она всегда от души презирала – женщин, безнадежно влюбленных в своего начальника. Она посмеялась бы над собой, но смеяться было больно – любовь ежом стояла у нее в груди.

С отцом Нина не виделась с тех пор, как была продана его компания. Они иногда перезванивались, чтобы обменяться несколькими пустыми фразами. Она ему желала здоровья, он ей – успехов. Ни тот, ни другой не предлагали встретиться, и даже эти короткие разговоры были обоим в тягость.

К тому же отец подолгу отсутствовал в городе – Лидия Григорьевна возила его по санаториям. Санатории делали свое дело, отец почти полностью восстановился после болезни.

Но был повод, который нельзя было обойти – отцу исполнялось пятьдесят пять лет. Отмечать решили у него дома, приглашены были почти все те же сотрудники по бывшей фирме, с которыми отец когда-то собирался праздновать успешную сдачу своего главного проекта. Отец позвонил Нине, пригласил; потом трубку взяла Лидия Григорьевна, сказала Нине несколько приветливых слов. Все старались делать вид, что между ними не было никаких обид и размолвок.

Это был случай возобновить отношения. Нина знала, что от нее требуется: сыграть роль любящей дочери, которая в день юбилея отца согреет его вниманием и не заденет никаких болезненных тем. Однако она с грустью обнаружила, что все это ее уже мало волнует: обиды перегорели, прежняя детская любовь к отцу иссякла, она была другим человеком.

Празднество началось хорошо. Лидия Григорьевна превзошла себя, стол ломился от великолепных закусок. Все были любезны и, кажется, действительно рады видеть юбиляра, который прекрасно выглядел и был вполне общителен, только временами как будто впадал в легкий транс и не реагировал на окружающее. Звучали тосты, звенели рюмки и вилки – всё как полагается. Нина подарила отцу красивый кашемировый свитер с рисунком «домино», который ему всегда нравился.

После третьей рюмки раскрасневшийся Николай Николаевич завел разговор о работе. Не замечая предупреждающих знаков Лидии Григорьевны, он поведал, что все основные сотрудники сохранили работу в компании, и дела в целом шли совсем не плохо. Новый директор был хорошим инженером.

– Да вы его знаете, Евгений Борисович. Он с вами раньше работал. – Николай Николаевич назвал фамилию нового начальника. – Ну, конечно, вам он не чета, Евгений Борисович, но ничего, толковый.

Нина взглянула на отца. Тот молча жевал ростбиф.

– Да, Евгений Борисович, хорошее предприятие вы создали, – не унимался Николай Николаевич и вдруг переключился на Нину: – Нине Евгеньевне тоже низкий поклон: спасла нас в трудную минуту. Все до сих пор удивляются, как вам это удалось, Нина Евгеньевна. Вот что значит иметь опыт во всех этих финансах и бухгалтерии. Я запамятовал: где вы работаете?

– Я работаю в «Градбанке», – негромко, но отчетливо произнесла Нина.