Умный и сознающий. 4 миллиарда лет эволюции мозга

Инструментами измерения эмоций у животных являются, конечно же, методика выработки условного рефлекса по Павлову и инструментальная выработка условного рефлекса, в которых мы разобрались в части 2. Основоположник бихевиористской школы Джон Уотсон использовал павловский эксперимент в качестве основы своей философии, а его последователь Б. Ф. Скиннер считал, что павловское обусловливание – метод слишком узкий, чтобы применять его к людям, поэтому он обратился к инструментальному обусловливанию Эдварда Ли Торндайка.

Для того чтобы объяснить условный рефлекс, бихевиористы изучали историю взаимоотношений субъекта со стимулами и его реакции. Павловское обусловливание принимали в расчет в том, что касалось связи, формируемой непосредственным возникновением двух и более стимулов, а инструментальное обусловливание – в том, что касалось последовательного появления реакций и подкрепляющих исходов стимулов, которые они вызывали. Эти смежные отношения принято называть чистыми ассоциациями[56], тем самым подчеркивая, что термин «ассоциация» не относится ни к какому внутреннему мыслительному процессу. Механизм чистых ассоциаций Павлова изображен в таблице 43.1.

Таблица 43.1. Чистые ассоциации Павлова (УС и БС происходят непрерывно)

Может показаться, что павловское обсуловливание широко распространено среди животных. Оно наблюдается у представителей всех классов позвоночных, а также многих двусторонне-симметричных беспозвоночных, включая как вторичноротых (хордовых и иглокожих), так и первичноротых (насекомых, моллюсков, паукообразных) и радиально-симметричных стрекающих (медуз). Кроме того, существуют свидетельства того, что способность к обусловливанию есть у растений, простейших и даже бактерий, хотя, в отличие от животных, у этих организмов нет нейронов и нервных систем, поэтому они не могут пользоваться синаптической пластичностью между нейронами, чтобы формировать ассоциации. Вместо этого они пользуются молекулярными изменениями внутри своей клетки (или клеток), где и хранят эти ассоциации.

В начале 1960-х годов начали появляться такие сведения, которые нельзя было объяснить в рамках чистых ассоциаций. Первое из них появилось в довольно странном месте этой сферы. В разгар холодной войны, когда ядерное противостояние превратилось в реальную угрозу, психолог Джон Гарсия начал изучать влияние радиации на поведение. Он заметил, что крысы отказываются пить из емкостей с водой там, где их подвергли облучению, и придумал эксперимент, чтобы выяснить, почему это происходит. Гарсия исходил из того, что крысы предпочитают пить подслащенную воду, а не обычную водопроводную. После того как животные напивались подслащенной воды, ученый облучал их – и те начинали избегать такую воду. Гарсия предположил, что у крыс появлялась ассоциация между сладким вкусом и тошнотой, которую они испытывали после облучения. Свою догадку он закрепил с помощью вызывающего тошноту химического соединения, а не радиации.

В исследованиях обучаемости эффект Гарсия стал новой парадигмой, называемой условным отвращением к вкусу, и изменил эту сферу научного знания. Поскольку между принятием условного стимула (вкуса) и химического вещества, вызывавшего безусловный стимул (тошноту), проходило несколько часов, говорить о соседстве стимулов было нельзя, однако животные усвоили связь, существовавшую между тошнотой и образом присутствовавшего ранее вкуса, закрепленным в памяти, и память об этой ассоциации позволила животным в дальнейшем избежать вреда.

Память была одним из тех внутренних процессов, от объяснения которых бихевиористы отказывались. Они предпочитали рассуждать о заученном поведении, а не о запомненных внутренних состояниях. Эксперименты Гарсии оказались такими революционными именно потому, что показали, как при определенных условиях павловское обусловливание может зависеть от познавательной способности, а точнее, от внутренних представлений (см. таблицу 43.2).

Таблица 43.2. Павловская познавательная способность (или эффект Гарсия – условное отвращение к вкусу)[57]

Несколькими десятилетиями ранее Эдвард Толман предложил теорию целевого бихевиоризма, согласно которой внутренние факторы организма, называемые «промежуточные переменные», осуществляют посредническую функцию между стимулами и реакциями, когда люди или животные демонстрируют какое-либо поведение (рисунок 43.1). Эти переменные считали психологическими факторами, но при этом не обязательно сознательными состояниями, позволяющими организмам иметь внутреннюю цель и в то же время избегать «призрака из машины» Райля. Исключительно радикальным по своей сути считалось понятие о когнитивных картах – психологических моделях мира, которые организмы используют для управления поведением. Теория Толмана находилась на периферии психологии, но спустя несколько десятилетий его признали одним из инициаторов когнитивной революции.