Унесенные ветрами надежд

Гарольд сразу же после пожара приказал сколотить на плантации барак для рабочих, в котором были вынуждены спать все, независимо от того, нравилось им это или нет. Тот, кто ворчал или недостаточно усердно работал, немедленно знакомился с его новой плеткой, которая, как говорили, наносила намного болезненнее раны, чем старая. У Гарольда, казалось, не было никаких иных мыслей, кроме тех, что могли бы скорее вернуть Рейнбоу-Фоллз к состоянию его былого процветания. Уже в следующем году, как он пророчески заявил Элизабет и Фелисити за их последним совместным обедом, состоявшимся несколько дней назад, на всех полях опять будет стоять тростник высотой в человеческий рост. А к тому времени, добавил он, новая мельница будет готова к работе. Между тем у него уже было соглашение с Саттоном о временном использовании его мельницы. А зачем тогда человеку нужны друзья, как не в беде? И в голосе Гарольда, и в выражении его лица была такая одержимость, что Фелисити как-то после обеда сказала Элизабет:

— Я начинаю по-настоящему бояться этого человека.

В ответ Элизабет лишь беспомощно пожала плечами. Она не забыла, каким жестоким он может быть. Да, она была вынуждена восхищаться активной деятельностью этого человека, его суровой самодисциплиной и неисчерпаемой энергией, но при этом все же остерегалась его.

После того как Гарольд отправил почти всех слуг на работу на плантацию, Данмор-Холл казался осиротевшим. Марта практически не выходила из своей спальни, Фелисити целыми днями прихорашивалась, собираясь на свидание с Никласом Вандемеером, а Элизабет занималась Джонатаном и своими обычными домашними делами. Гарольд оставлял ей на хозяйство денег больше чем достаточно, так что ей ни разу не пришлось воспользоваться своими карманными деньгами. И вскоре она заметила, что эта жизнь начинает нравиться ей. Иногда Элизабет вызывала в дом Миранду, чтобы Джонатан всегда был под присмотром, если она сама бывала слишком занята. Но при всей своей занятости она сразу обратила внимание на то, что настроение и атмосфера на Барбадосе становятся все напряженнее. Однажды утром, когда Элизабет с Пэдди отправились на рынок, чтобы купить свежей рыбы, люди начали метаться по рыночной площади, а кто-то во весь голос закричал:

— Англичане приближаются! Военный флот уже здесь!

После этого началась паника. Однако вскоре оказалось, что это всего лишь было соединение, состоявшее из четырех голландских торговых кораблей, которое избежало встречи с английским флотом, имея в запасе целый день. Экипажи судов принесли известие, что парламентский флот захватил около дюжины голландских торговых кораблей между Антильскими островами, — на этом времена мирной торговли закончились. Голландцы поспешно разгрузили корабли, набрали свежей воды и запас еды, загрузили трюмы таким количеством сахара, какое только смогли получить, и в тот же день снова отплыли.

Когда Элизабет вернулась с рынка, Фелисити, рыдая, сообщила, что Никлас Вандемеер в полдень тоже будет отправляться в море и у нее почти не остается времени попрощаться с ним. Самое позднее на следующее утро тут появится английский флот, и тогда люди на Барбадосе больше не смогут чувствовать себя в безопасности. Впервые Элизабет ощутила страх перед возможной войной.

35

Дункан обнаружил, что калитка во внешней каменной ограде Данмор-Холла не закрыта на ключ. Вероятнее всего, то, что он слышал, было правдой — в доме почти не осталось слуг, потому что Гарольд Данмор забрал их с собой в Рейнбоу-Фоллз после того, как от него сбежали все рабы и большая часть долговых работников. Перед конюшней в тени кареты дремал худой старик конюх. Он испуганно вскочил, когда Дункан толкнул его носком сапога.

— Где твоя хозяйка? — спросил Дункан.

— Ох, э-э… которая? — заикаясь, спросил слуга.

— А которая из них сейчас здесь?

Конюх поперхнулся, ему явно что-то пришло в голову, и это было важнее, чем вопрос незваного гостя.

— Пожалуйста, не говорите хозяину, что я уснул. Просто было так тепло, а я очень… — Он стал искать подходящее слово.

— Устал? — подсказал ему Дункан.

Мужчина поспешно закивал.

— Твоя хозяйка, — напомнил ему Дункан.

— Если вы имеете в виду миссис Марту, то она… — слуга шмыгнул носом, — она отдыхает, и ее нельзя беспокоить. А мисс Фелисити, она… э-э… ее нет дома. Она в гостях у мисс Мэри Уинстон. — Его лицо просветлело. — Значит, остается только миледи.

— Почему ты ее так называешь? — осведомился Дункан. Поскольку Элизабет вышла замуж за Роберта, она, хотя и была дочерью виконта, потеряла дворянство и перешла в более низкое сословие, став мещанкой, однако слуга, казалось, этого не понимал.

— Потому что она — леди, — удивленно сказал старик, словно это было самым понятным из всех объяснений.

Из домика, где находилась кухня, выглянула заспанная старуха. Дункан узнал ее: это была Роза, ирландская служанка, которая часто сопровождала Фелисити на ее свидания с Никласом Вандемеером. Кроме последних нескольких встреч, когда Фелисити, насколько знал Дункан, прекрасно провела время без присмотра этой пожилой женщины.