Унесенные ветрами надежд

Его щетина колола ей щеки, в нос ударил его запах — смесь соли, сандалового дерева и пота, что вызвало у нее возбуждение, которое выгнало жар из пор и заставило кровь шуметь в ушах. Ее руки дрожали, когда она, желая прикоснуться к голой коже Дункана, потащила его за рубашку. У него самого было меньше трудностей, чтобы обнажить ее тело, — он одним движением стянул с нее и без того небрежно надетую юбку и через голову снял тонкий корсет вместе с рубашкой, так что она очутилась перед ним голой. Точнее говоря, почти голой, потому что на ней еще были подвязки для чулок с маленьким кинжалом. Она хотела снять кинжал, однако он удержал ее за руку.

— Нет, оставь это. Это как-то… — казалось, ему на ум не приходило нужное слово, однако глаза его выражали то, что он имел в виду.

Он обеими руками потянулся к своему затылку, схватился за воротник рубашки и в следующий момент рывком снял и бросил ее перед собой. Элизабет молча смотрела, как рубашка пролетела по воздуху и повисла на ветке, рядом с жилеткой. Дункан отшвырнул в сторону сапоги, а потом сразу же и штаны — и она впервые увидела своего возлюбленного таким, каким его создал Бог. Когда он снимал рубашку, у него распустилась косичка, и теперь темные волосы длинными прядями падали на его лоб, спускаясь кольцами до самых плеч. Он нетерпеливо смахнул волосы с лица и подошел к Элизабет.

— Подожди, — сказала она, — я хочу… рассмотреть тебя.

Опустив руки, он стоял перед ней с раздувающимися ноздрями и растрепанными волосами, его глаза странно блестели в призрачном матово-золотистом свете, который царил под поросшими мхом деревьями. На короткое мгновение они застыли без движения, глядя друг на друга. Элизабет впитывала в себя каждую деталь его облика. Загорелая коричневая кожа, выраженные мышцы плеч и рук, широкая, поросшая курчавыми черными волосами грудная клетка, плоский мускулистый живот, тугие бедра, длинные жилистые ноги. Его вздыбленный стержень показался огромным, и ей пришлось сделать короткий вздох и вызвать в памяти тот факт, что она уже неоднократно впускала его в себя. Дункан глубоко вздохнул и робко улыбнулся:

— Тебе нравится то, что ты видишь?

— Да, — сказала она просто.

Он протянул руку и погладил ее по плечам. Она с удивлением заметила, что его пальцы дрожат. Он нервничал не меньше, чем она. Элизабет схватила его за руку и прижала к своей щеке мозолистую ладонь.

— Дункан, — сказала она тихо, наслаждаясь сладостью и нежностью этого прикосновения. Ее сердце расширилось, когда она смотрела в его глаза. Да, он был прав, она принадлежала ему, и так было с самого начала.

Его взгляд затуманился, грудь поднималась и опускалась от учащенного дыхания, когда он обнял ее. Он прижался к ней всем телом, и несколько мгновений они стояли так, прислушиваясь к своему дыханию и биению сердец, пока они не слились воедино.

— Иди сюда.

Он сел на ствол дерева и привлек ее к себе, посадив ее на себя таким образом, что она раздвинула ноги и обхватила ими его за талию. Его возбужденный зверь уперся ей в живот, она чувствовала, как он пульсирует на ее теле, и чувствовала свою собственную влагу, которая распространилась по его телу. Запах их тел смешался, и, когда Дункан начал целовать ее груди, она откинулась назад, чтобы он наконец-то взял ее.

Ее дыхание стало прерывистым, она кусала губы, наслаждаясь тем, как он неспешно входил в нее, и хотела, чтобы это происходило еще медленнее. Однако она уже чувствовала приближение вершины наслаждения, неотвратимого, как волны прибоя. Обхватив обеими руками его шею, она запрокинула голову и страстно застонала, поднимаясь и опускаясь на него в диком быстром ритме, который выбросил ее за пределы мира. Она видела над собой мерцающую зелень деревьев и небольшой кусочек синего неба, а затем вообще ничего, лишь размытые цвета. В конце концов у нее остались только одни ощущения. Она почти не помнила, как Дункан запустил руку в ее волосы и нагнулся, чтобы прижать свой рот к ее рту, как его язык начал горячий танец с ее языком. И как он в последние мгновения этого акта захватил власть над нею и, несмотря на сопротивление ее тела, стал входить в нее еще жестче и глубже, как долго длился ее оргазм, пока она не закричала и чуть не потеряла сознание в этом извержении боли и наслаждения.

— Как это, собственно, получается, что мы или ссоримся, или набрасываемся друг на друга? — спросила Элизабет, проводя указательным пальцем по внутренней стороне поросшего волосами бедра Дункана. — Почему мы не можем просто нормально поговорить друг с другом, как это делают другие люди?

Они прошли короткое расстояние к пляжу вниз и теперь сидели в тени пальмы на песке. Дункан прислонился спиной к стволу дерева, а Элизабет сидела у него между раздвинутыми ногами, положив голову ему на грудь. Ее правая рука лежала на его колене, а левая нежно гладила его ногу.

— О, но мы ведь все-таки уже разговаривали нормально, — возразил Дункан. — К примеру, в тот день, когда познакомились. Мы очень взволнованно и интересно поговорили. Ты помнишь? Ты еще пошутила над королем.

Элизабет хихикнула.