Унесенный

В старые времена всем заведовал центральный комитет партии. Теперь стали править силовые структуры с помощью вооруженной национальной гвардии с горячими сердцами и холодными руками с дубинками. Народ, парламент, суды нельзя было оставлять без присмотра, – сожрут! Правда, кто сожрет, было неясно.

Увы, думал Гордеев, у всех в подсознании еще сидит привычка верований революции 1917 года, когда к власти пришли сначала мягкотелые либералы, а потом их смели самые решительные – жестокие и необразованные, истреблявшие «гнилую интеллигенцию». Чекисты, массово истребляя негодных для новой жизни, не видели в человеческой личности ничего живого. Бухарин хотел примирить человеческое с государственным, пиша покаянные письма «дорогому Кобе».

Сакрализация вождей – оттуда, это когда в них исчезает человеческое, и его воспринимают как божественного судию. Возникает аура – холодок обожания живого вождя, или мистическое ощущение в музее при виде слипшихся волосков великого завоевателя. Или это холодок перед бездной космоса?

Сакральный ужас дотянулся оттуда и до поколения Гордеева – в подсознании, хотя новые вожди стали обычными людьми. Об этом говорит повсеместная лояльность и самоцензура, вздрагивающая от запрещающих постановлений власти, некоторые покорные прытко бегут исполнять, впереди всех.

В наше время насилия нет. Вырвано жало жестокости, как при смертной борьбе римских гладиаторов, и наступили состязания вроде спортивных (правда и они превратились в средство для быстрого обогащения). Есть только мягкое воздействие на противников – путем надавливания на болевые точки. Это отстранение от выборов кандидатов противников (бракуя их подписные листы лингвистами и графологами в погонах). Увольнение митингующих, оглушительные штрафы за потоптанную траву в скверах, не повышение в должности, арест на какой-нибудь десяток дней (на годы – вызывает мгновенный отпор широкой общественности!), лишение родителей права на детей. И лишь иногда старые простые воздействия – неизвестные личности ломают ногу или бьют в живот участников митинга.

И наоборот. Перед выборами власть одаривает протестующие слои граждан одноразовыми выплатами, и протесты затихают.

В ответ противники мирно распространяют в Интернете на одиозных чиновников клеймо "не рукопожатных".

Государственная пропаганда на телевидении, четкая, как красные стрелки десяти сталинских ударов, тоже перестала доминировать в умах массы, даже провинциальной. Она стала прибежищем сморщившихся пропагандистов-консерваторов. И наоборот, стали всесильными масс-медиа Интернета, – убежище демократов, радикалов, кроющих матом, и болтунов, не отвечающих ни за что.

____

Монотонность неподвижности колоссальной скорости движения утомила меня. Может быть, крутился вокруг оси?– не знал. Шлем освещало солнце, вышедшее из тени Земли, и тогда меркли звездочки, снова погружался в тень от Земли, и ярко вспыхивали звездочки. Неподвижно лететь, ожидая чего-то, что уже никогда не случится, было невыносимо. И пытаюсь уйти в ту, иную жизнь, ставшую иллюзией надежды. Осмыслить, наконец, то, что подвигло оторвать ее пуповину.

7

Тот смысл, который всегда носил в себе с детства, Гордеев хотел претворить в жизнь. Перед ним вставал невообразимо огромный Левиафан, которого невозможно было одолеть. Но он решился ринуться на него со всей безграничной силой юношеской самоуверенности. И создал независимое общественное движение «Голос истины».

Сразу в нее хлынули все страждущие проявить себя, и отчаянные активисты, и те, кто не желал работать по-черному. Впрочем, именно в такие романтические общественные организации, как его, всеядные и не требующие рутинной работы в госучреждениях, охотно прилипают люди мало знающие и ленивые, уютно расположившиеся под прикрытием программы, направленной на истину и добро. «Голос истины» стал местом, куда стекались многие, как со всех сторон съезжающиеся к святой Матрене, чтобы приложиться к ее иконе.

На основе споров участников составлялись концепции и программы, некоторые участники тайно давали большие взносы, что вызывало подозрения мастодонтов: «из карманов Госдепа?»

Гордеев терпеть не мог иерархичности всякой организации, основанной на командовании и подчинении. Но пришлось требовать, стучать кулаком, бегать, просить, – иначе никак не удержишься на плаву. Он к этому не был готов. Тут нужно наслаждение насилием или мстительная злоба на ленивую сущность человека, трепка нервов, доводящая до нервного срыва.

Участники Движения думали, что все делается само собой, а трепля на конференциях – основное дело. Но организация работы независимого движения оказалась для Гордеева чем-то безвыходно тяжелым, исключающим нормальную здоровую жизнь человека.

Он надеялся объединить всех. Но это сборище не объединится, и есть ли смысл бороться за объединение? И ощущал постоянную усталость.

____