Унесённые «Призраком»

– Обещаю, – поколебавшись, шепнула Мэри. – Но, Китти, что ты…

– Вот и славно, – вздохнула подруга, потянула за ручку двери и шагнула в прохладный полумрак.

Выждав пару минут, Мэри на цыпочках прокралась следом.

Пруденс Чэпмен раскладывала по местам оставленные прихожанами молитвенники, когда Кэтрин появилась в проходе между скамьями; заметив ее, женщина выпрямилась и по привычке спрятала руки под темный передник.

– Церковь закрыта, мисс, – глухо проговорила она. – Приходите завтра.

– Я явилась сюда не за милостью Божией. – Кейт не спеша приблизилась и остановилась в нескольких футах от нее. – Мне нужно поговорить с вами.

Женщина не удивилась. Просто молча уставилась на нее ничего не выражающим взглядом, и Кэтрин почувствовала себя неуютно. Нужно было решиться и произнести вслух свою догадку: если она права, это станет ее триумфом; если ошиблась – несмываемым позором. Но другого пути не было. Сейчас – или никогда.

– Я все знаю, – собравшись с духом, сказала девушка. – Рано утром девятнадцатого июня вы убили свою дочь, Келли Паркер, задушили ее на задворках пивной под названием «Колокол», где позже и обнаружили тело. До этого вы почти не общались с Келли, не интересовались ее жизнью и потому не знали, что после гибели мужа ей пришлось подрабатывать унизительным и позорным способом, чтобы прокормить себя и маленькую дочь. Но, к несчастью, за неделю до этого Келли Паркер приходила в церковь и говорила с преподобным Майлзом. Святой отец, разумеется, из лучших побуждений, нарушил тайну исповеди и открыл вам подробности той беседы. Полагаю, это стало для вас ударом: столь благочестивая и набожная миссис Чэпмен – мать уличной потаскухи! Какой позор! С тем, как быстро разносятся по городу слухи, вашей репутации грозила скорая бесславная гибель. – Кейт усмехнулась. – И тогда вы решили, что лучше убить свою дочь, чем разделить с ней дурную славу. Нет грешницы – нет ни греха, ни косых взглядов, ни ехидного шепота вслед… да и возмездие обойдет стороной: ведь убийцу будут искать среди мужчин – тех, кто не брезгует платной любовью, много пьет или привык размахивать кулаками. Никто не допустит и мысли, что это сделали материнские руки… руки честной, добродетельной женщины, каждый день зажигающие здесь свечи и прикасающиеся к Библии!

Ее голос эхом разнесся под сводами церкви и затих. Кейт ожидала, что миссис Чэпмен изобразит возмущение, закричит на нее или заплачет, станет выгонять прочь, осыпая проклятиями… но женщина продолжала спокойно смотреть на нее своими кроткими и печальными глазами.

– Да, я всегда была именно такой, – проговорила она, медленно подходя ближе к девушке. – С юных лет набожная, целомудренная, полная добродетели, я мечтала уйти в монастырь… пока родные не продали меня в содержанки мерзкому похотливому старику, мистеру Чэпмену, чтоб его душа вечно горела в аду! Двадцать лет я терпела его, была ему и любовницей и прислугой, рожала детей, которые, хвала Господу, сразу же умирали – выжила только Келли. Ее я воспитывала в чистоте и любви к Богу, намереваясь после смерти мистера Чэпмена вместе с дочерью уйти в небольшую обитель и служить Христу до скончания дней. Но мистер Чэпмен все не умирал… – Ее губы задрожали, а потом сжались в тонкую линию. – Пришлось немного помочь ему. Я хорошо заплатила аптекарю… потом заставила старика на смертном одре подписать бумаги, чтобы меня считали вдовой и хозяйкой дома, а Келли – рожденной в законном браке… Но они все равно заподозрили неладное и нам пришлось уехать из города.

Кто такие «они», Кейт оставалось только догадываться. Скорее всего, родственники мистера Чэпмена, которым показалась странной его внезапная смерть.

«Зачем она вообще мне все это рассказывает?!»

– Целый год мы скитались, но нас продолжали разыскивать, и тогда я решила покинуть Англию и отправиться на острова. Думала, здесь нам с дочерью будет проще вести спокойную, праведную жизнь. Так бы и было, если бы не проклятый Джон Паркер, чтоб ему гореть в геенне огненной вместе с мистером Чэпменом! Едва мы сошли с корабля, он стал увиваться вокруг моей Келли, и та побежала за ним, словно течная кошка. Я ничего не могла сделать. Я увещевала, грозила, умоляла – напрасно: дочь отвернулась от меня, осталась с ним, родила зачатого в грехе ребенка…

– Они с Джоном любили друг друга и были счастливы, – возразила Кейт, но женщина усмехнулась:

– Вы называете любовью похоть, животную страсть! Истинная любовь может быть только к Богу, все прочее – скотство, разврат и прелюбодеяние! Настоящее счастье – смиренно служить Господу, блюсти Его заповеди…

– Одна из которых гласит «Не убий», – напомнила девушка. – А вы, ослепленная ненавистью, хладнокровно убили единственную дочь! Совершили непростительное зло, не дав ей возможность искупить свой грех.