Унесённые «Призраком»

– Мисс… Айвор, мисс Маккейн, я… мне кажется, вы преувеличиваете мои скромные достоинства, – смущенно проговорил Эйдан, отвешивая поклон и робко поглядывая на Эдварда Айвора. – Смею сказать, что я тоже очень рад видеть вас. – Он посмотрел на Мэри и немедленно опустил глаза, но девушка успела заметить вспыхнувшую в них искру настоящего чувства. – И я счастлив, что вы меня не забыли.

Губернатор хотел что-то ответить молодому ирландцу, но Мэри опередила его:

– Что за глупости, как можно забыть вас, мистер О’Нил! Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще. Отец, вы же пригласите штурмана на праздник?

– В честь возвращения дочери мистер Айвор дает бал в Государственной резиденции, – пояснила Кэтрин и подмигнула Эйдану: – Мэри-Энн уже считает дни до будущей пятницы, когда она наконец-то сможет вволю потанцевать.

Было видно, что губернатор не разделяет восторгов дочери по поводу приглашения на бал сына плотника и прачки, но высказаться открыто и отказать Мэри он не посмел.

– Можете прийти, О’Нил, – сухо произнес Эдвард Айвор. – Если юные мисс столь высокого мнения о вас…

Он не договорил: его отвлек спешивший с поздравлениями Чарлз Пламмер, поэтому слова благодарности, которые пробормотал растерянный штурман, не достигли его ушей.

– И вам спасибо, мисс Айвор, – справившись с волнением, добавил Эйдан. – Поверьте, для меня это огромная честь.

Мэри рассмеялась, всплеснула руками, нечаянно коснулась его ладони и ощутила, как он вздрогнул. Девушка поспешно отвернулась: ей не хотелось, чтобы этот мужчина напрасно надеялся, ведь ее сердце принадлежало другому и все, на что мог рассчитывать штурман, это ненавязчивые дружеские отношения, вроде тех, что были у них с Чарлзом. Она чувствовала, что Эйдан продолжает смотреть на нее, и не знала, что предпринять, но, к счастью, всю неловкость момента разрушило появление семейства Бэнксов.

– Мистер Бэнкс! – обрадовался губернатор, тут же забыв и об Эйдане и о Чарлзе. Обменявшись рукопожатиями, старые друзья отошли в сторону, оставив Мэри и Кейт с миссис и мисс Бэнкс.

– Странно, что мистер Айвор так и не сказал, кто была ваша мать и точно ли он состоял с ней в законном браке, – проговорила миссис Бэнкс, прислушиваясь к тому, о чем ее муж беседует с губернатором.

Мэри промолчала. Если отец счел нужным опустить эти сведения, то и ей не следовало раскрывать кому попало тайну своего происхождения.

– У вас новое платье, мисс Айвор, – заметила Кандида Бэнкс. И, оглядев девушку, добавила: – Весьма милое. А вот мисс Маккейн, вижу, носит одно и то же. – Она усмехнулась. – Это довольно скучно.

– Quot homines, tot sententiae⁴³, – пожала плечами Кэтрин и вернула усмешку, увидев замешательство на лице мисс Бэнкс. Иметь голову, заполненную, в лучшем случае, на треть, да и то лишь размышлениями об украшениях и нарядах – вот что она считала по-настоящему скучным. Только вряд ли Кандида способна это понять. И как Роберт мог согласиться сделать ей предложение?

– Прошу прощения, – Кейт распустила ленты, удерживающие шляпку, – здесь совершенно нечем дышать, и я хотела бы выйти на воздух. Мэри, ты со мной?

Не дожидаясь ответа подруги, она шагнула было по направлению к выходу из церкви, но мисс Бэнкс преградила ей дорогу. Несколько мгновений она пристально вглядывалась в лицо Кэтрин, а потом, растянув губы в улыбке, отступила и склонила голову:

– Доброго вам дня. Увидимся на празднике, мисс Маккейн.

Показалось или нет, но в глубине этой мягкой, как лебединый пух, фразы блеснули острые лезвия.

Перед тем, как отправиться домой, губернатор сердечно простился с преподобным Майлзом, поблагодарил его за помощь и пригласил как-нибудь отобедать у себя дома. В свою очередь, пожилой священник напомнил новым прихожанкам о том, что исповедь и покаяние обязательны для добрых христианок – иначе они не будут допущены до святого причастия, и что на будущей неделе он с радостью побеседует с каждой из девушек наедине.

– Вы можете зайти в церковь на утреннюю или вечернюю службу, – сказал преподобный, – или в другое удобное для вас время заглянуть ко мне домой. Я живу недалеко отсюда, совершенно один; моя жена скончалась четыре года назад, – с улыбкой посетовал он. – С тех пор только миссис Чэпмен приходит, чтобы убраться и приготовить мне поесть.

Услышав свое имя, высокая худощавая женщина в темном закрытом платье, похожем на одеяние монахини, обернулась и посмотрела в их сторону. Еще не старая, но хорошо пожившая, она прятала светлые вьющиеся волосы под льняной чепец, вроде тех, что носили служанки. У женщины было скорбно-вытянутое, некрасивое лицо, но такой кроткий взгляд, что она казалась воплощением доброты и смирения.