Уничтожить Бессмертного

Путь из Медвежьего селища в сторону Княжина был невеселым, приближение скорого расставания на всех действовало угнетающе. Путники лишь изредка перекидывались словами, заведенные кем-либо разговоры быстро затихали, даже весельчак Воронов помалкивал и не пытался, как обычно, подтрунивать над Лешко.

Не доезжая Княжина, свернули с дороги, забрали из тайника в дубе вещи профессора и Олега. Ночевали в небольшом селении в десять дворов. Гостей селяне приняли радушно, так как один из них оказался ратником, который прежде бился вместе с князем Радегастом против воинов Кощея.

Выехали рано утром, а ближе к закату были в лесу, бывшей вотчине Лешко. Лесовик оживился, стал оглядываться, с радостью осматривая родные места. Когда путники остановились, чтобы перекусить, Лешко сказал, что скоро вернется, спрыгнул с коня и исчез в заснеженной чаще. Вернулся он, когда трапеза была закончена, путники ждали его, чтобы отправиться к месту, где должны были расстаться, к тому самому, куда ППВ перенес в свое время профессора Кашинского и Воронова.

Олег грустно пошутил:

– Веди, Иван Сусанин.

Дружина спросил:

– Место-то помнишь али запамятовал?

– Как не помнить, помню, Дружинушка, помню. Чай, не чужой мне лес этот.

Не прошло и получаса, как Лешко вывел их на памятную поляну.

Прощальные слова Дружина произнес, словно приговор:

– Вот и на месте мы. Пора прощаться, други.

– Что ж, будем прощаться, вам до Медвежьего селища обратный путь не близок. Коней наших возьмите, нам они без надобности, одежу Олега и профессора оставьте. – Жиховин подошел к Дружине, протянул ладонь, которая тут же утонула в широченной лапище богатыря.

– Нет, Никита, мимо Медвежьего селища лежит дорога наша, в иные места. Хотим мы с Атеюшкой податься на изродину мою, туда, где когда-то стоял городец хоробритов Засечье. Многие из родовичей решили вернуться туда и заново отстроить городец. Вот и мы с Атеюшкой тоже, да и Лешко с нами.

– Не серчай, Дружина, – промолвил извиняющимся голосом лесовик. – Остаюсь я, мое это место, мой лес. Прошел я по владеньям, видел людей, что на сожженное селище пришли и избы поставили, вернулось зверье. Вырастут и новые дерева на месте пала, а значит, быть жизни и мне здесь. Горько расставаться с тобой, друже. – Лешко с опущенной головой подошел к богатырю и прижался к его ноге.

Дружина нагнулся, взял лесовика на руки, поднял. Лешко шмыгнул носом, утер набежавшие на глаза слезы.

– Прости, друже.

Олег обратился к Кашинскому:

– Не думал, что нежить столь сентиментальна.

– М-да, – выдавил профессор, подергивая себя от волнения за бородку.

– Не кручинься, братец, верно ты молвишь, изродина дороже иных земель. Родная сторона – мать, чужая – мачеха. Все, пора возвращаться. – Дружина поставил лесовика на снег, стал прощаться с соратниками. Следом Атея. После крепких объятий Дружины и его жены-богатырки наступил черед Лешко. Лесовик поклонился.

– Прощайте, други, не забуду вас! – сказал он горячо и обернулся к Дружине: – Пойдем, Дружинушка, провожу вас.

Никита, Кашинский и Воронов грустно смотрели вслед друзьям, пока те не скрылись среди деревьев.

Молчание прервал Жиховин:

– Пора и нам отправляться, а для начала надо бы переодеться.

Воронов посмотрел на сиротливо лежащий на снегу узелок. В нем была одежда, в которой они с профессором явились в этот мир.

– Никита, я остаюсь.

– Как? Олег, вы все-таки решились? – взволнованно спросил Кашинский.

– Да, теперь это мой мир. Мне здесь комфортнее и легче. В этом мире нет навязанных тебе с детства обязательств и условностей, чрезмерной зависимости от денег, хамов и тупиц, различной бумажной волокиты и бюрократии, сумасшедшего ритма жизни. Опять же, относительная, но свобода, иди куда хочешь, живи, где хочешь. Никто не будет спрашивать прописку или гражданство. Вы не задумывались, почему некоторые люди в нашем мире бросают квартиры, престижную работу и переезжают в глушь, в деревню? Почему взрослые мужики играют в ролевые игры и состоят в военно-исторических обществах, где, переодевшись в форму и одежды прошлых времен, словно дети, играют в войну?

– Как-то не задумывался. К сожалению, Олег я был занят наукой, и у меня не было на это времени.

– А я задумывался. И пришел к выводу, что им не хватает вот этого мира, этой сказки, куда нам волею судьбы посчастливилось попасть. Так что я остаюсь, и это окончательное решение. Лейтенант, я полагаю, что имею право остаться?

– Не уверен, но ничего не могу поделать, это твое желание, а в моих инструкциях такие случаи не предусмотрены. Попрошу сдать вещи, не принадлежащие этому миру, они будут отправлены назад.

Олег вынул из кармана зажигалку и отдал ее Никите.

– Я в тебя верю. И вы, профессор, оставьте все, что должно остаться здесь.

– Да, да, конечно. Хотя жаль, некоторые экземпляры я бы с превеликим удовольствием прихватил с собой, – произнес Кашинский с сожалением.

– И еще. Олег, попытайся не вмешиваться в историю, это может привести к непредсказуемым последствиям. Этот мир иной, у него свои законы и обитатели, хоть и с первого взгляда он во многом схож с нашим.