Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

В приведенных нормах четко прослеживается понимание вины (умысла и неосторожности) как психического отношения лица только к фактическим признакам деяния, которые предусмотрены в его составе. Ранее уже отмечалось, что, и сам состав запрещаемого деяния остается для германских юристов формальным описанием в законе лишь его внешних черт. Отсюда и сознанием виновного лица охватываются, согласно УК ФРГ, лишь эти признаки[220].

Отечественная теория уголовного права рассматривает умысел и неосторожность как разновидности или составные части вины, являющейся для них родовым понятием и элементом субъективной стороны состава преступления. Умысел и неосторожность занимают в составе преступления строго определенное место: в том случае, когда уголовный закон связывает ответственность с какими-то последствиями, необходимо установить не только их наступление, но и то обстоятельство, что субъект их предвидел или мог и должен был предвидеть[221]. Таким образом, вина в российском УК, как это следует из содержания ст. 25, определяется через умысел и неосторожность, а умысел в свою очередь через психологические понятия «сознание», «предвидение» и «желание».

Традиционное подразделение умысла на отражаемые указанными понятиями «интеллектуальный» и волевой моменты деяния вызывает определенные возражения с позиции не только правоприменения, но и психологической корректности. При изменении здесь своих суждений представляется целесообразным сослаться и на соответствующий зарубежный опыт, который может оказаться законодателю весьма полезным.

Например, в УК ФРГ понятие умысла не дефинировано. Однако его содержание следует из § 16 («Ошибка в запрете»), в котором законодатель оперирует психологическим термином «знание»: «Кто при совершении деяния не знает об обстоятельстве, которое относится к предусмотренному законом составу преступления, тот действует неумышленно».

УК Франции также не содержит законодательного определения умысла. Его содержание вытекает из положений гл. 2, устанавливающей нормы об основаниях освобождения от ответственности или смягчения наказания. Здесь, как и в адекватной норме УК ФРГ, знание социально-правовых обстоятельств данного состава деяния является квинтэссенцией умышленного его совершения. Кроме того, в статьях. 132—172 УК Франции выделено такое юридическое образование, как предумысел, тоже по существу определяемый через знание: «Предумыслом является сформировавшееся до акции намерение совершить определенное преступление или проступок». Примерно так же определен умысел в УК Испании (ст. 21).

В австрийском законодательстве умысел подразделяется на три вида — непосредственно умысел, преднамеренность и сознательность. Все три разновидности закреплены в § 5 УК Австрии, состоящем из трех частей. В первой указано: умышленно действует тот, кто хочет осуществить обстоятельства дела, соответствующие составу преступления; для этого достаточно, чтобы преступник серьезно рассчитывал на возможность такого осуществления и этим расчетом довольствовался. Во второй определено: преступник действует преднамеренно, если для него важно осуществить обстоятельства или достичь успеха в деле, в отношении которого закон устанавливает преднамеренные действия. В части третьей предусмотрено: преступник действует сознательно, если он считает обстоятельства или достижение успеха, в отношении которых закон устанавливает наличие сознания, не просто возможными, но их существование или наступление неизбежными.

Таким образом, практически во всех европейских УК понятие «умысел» определяется через понятие «сознание», а проявляющиеся здесь нюансы последнего разработаны преимущественно в доктрине, но иногда представлены и в законе (УК Австрии)[222].

В отечественном уголовном праве понятие «умысел» трактуется как осознание лицом общественной опасности совершаемых им действий. Умысел бывает прямой и косвенный. При прямом умысле лицо, совершающее деяние вполне осознает его общественную опасность (кража, убийство, разбой и т.п.). В случае косвенного умысла лицо, совершающее преступление, не желает наступления вредных последствий, но сознательно допускает, что они могут быть (например, управление автомобилем в нетрезвом состоянии).

Однако об умысле или о неосторожности речь может идти только после того, как последствия деяния фактически наступили. При этом решающее значение для отграничения прямого умысла от иных форм предвидения последствий имеет цель деяния: если последствия совпали с его целью, следовательно, субъект действовал с прямым умыслом; если нет, то речь может идти лишь о косвенном умысле либо о неосторожности[223].