Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

Понятие же «умысел» и «неосторожность» представляют собой не две основных формы, а лишь два различных элемента единого понятия «вина»[230]. При этом, по мнению П.С. Дагеля степень вины определяется, помимо ее форм (элементов), рядом факторов: общественной опасностью деяния, мотивами и целями преступления, характеристикой личности субъекта и даже причинами совершения преступлений[231].

Видимо, лишь оценочное понимание вины, разработанное весьма полно в доктрине западных государств, даст возможность ответить на многие проблемные вопросы, связанные с концепцией вины.

Так в доктрине уголовного права Австрии понятие вины подразделяется на вину в преступлении (вина преступления) и вину преступника. Р. Моос отмечает, что вина в совершенном преступлении зависит от типа состава преступления. Это означает, что правонарушитель должен нести ответственность только за то деяние, которое он совершил. «Упрек» же со стороны общества обращается лишь на действия, нарушившие конкретно определенный в уголовном законе запрет, что полностью соответствует принципу субъективного вменения, принятому в российском уголовном праве. «Вина преступления, — пишет далее Р. Моос, — не обременяет правонарушителя, но сохраняет его от избытка наказания, соразмерность которого зависит от принятия во внимание личностных особенностей правонарушителя. Вина преступника (личность, характер, потребности) является в рамках вины преступления отягчающим обстоятельством, если мы осуждаем правонарушителя не за мгновенно возникшую мотивацию, а за недостаток его внутренних ценностных ориентацией. В этом смысле вина содержит объективные социальные гарантии для субъективного бессилия»[232].

Таким образом, австрийские криминологи понимают вину не только как умысел или неосторожность, но как степень пренебрежения конкретными социальными запретами, нашедшими отражение в УК. Надо отметить, что и многие другие западноевропейские юристы склонны аналогично, понимать вину. Именно поэтому в УК ФРГ, Франции и Испании отсутствует норма, подобная ст. 24 УК РФ.

Оценочное понимание вины, разработанное в доктрине западноевропейских государств, позволяет им эффективно применять нормы, учитывающие оттенки субъективного отношения лица к содеянному. Так, УК ФРГ устанавливает императив, согласно которому основанием для назначения наказания является вина правонарушителя, которая складывается из совокупности обстоятельств, свидетельствующих «за» и «против» правонарушителя. Отсюда, здесь вполне естественно, содержание нормы § 21 («Уменьшенная вменяемость»), указывающей, что если «способность лица осознавать противоправность деяния или действовать была существенно уменьшена при совершении деяния, то наказание может быть смягчено».

Интересным представляется решение вопроса о степенях вины в УК Испании, соответствующая норма которого изложена в оценочной интерпретации субъективного отношения лица к содеянному. Весьма объемная ст. 21 испанского УК предлагает считать невиновными лиц не только в том случае, если они находились в состоянии уменьшенной вменяемости, но и когда они действовали в состоянии сильного алкогольного отравления, которое не было специально спровоцировано субъектом для облегчения совершения преступления. Невиновным считается также субъект, действовавший под влиянием сильного страха. Следует отметить, что УК Испании 1995 г. — самый современный из всех европейских УК — воплотил в своих нормах опыт передовой европейской правовой мысли).

Очевидно, что именно в соответствии со степенью вины субъекта за совершение того или иного (в том числе аналогичного) преступления и должно назначаться дифференцированное и личностно индивидуализированное наказание.

Свою специфику имеет использование оценочных категорий в уголовно-правовом институте вменяемости.

Как известно, невменяемый человек не подлежит уголовной ответственности за совершенное им преступление, а вменяемый обязан претерпеть наказание за содеянное. Однако, в отличие от категории невменяемости, достаточно подробно разработанной законодателем, категория «вменяемость» в уголовном законе упоминается лишь как само собой разумеющееся требование, которое должно соблюдаться при привлечении к уголовной ответственности и наказания лица, совершившего преступление. Между тем подход к пониманию вменяемости как антипода невменяемости представляется явно упрощенным. Для законодателя вменяемость выступает как презумпция, подлежащая пересмотру лишь в случае явного сомнения ее наличия, в действиях подвергающегося уголовному наказанию субъекта[233].