Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности

Последнему предложению противоречит указание на то, что взрослый может привлекаться к ответственности за данное преступление в случаях, когда он не только знал, но даже допускал, что своими действиями вовлекает в преступление именно несовершеннолетнего. Во-первых, это противоречит общей тенденции Уголовного кодекса РФ об усилении ответственности за совершение преступлений в отношении заведомо несовершеннолетних. Во-вторых, такая форма психического отношения, как сознательное допущение, связывается в законе (ч. 3 ст. 25 УК) исключительно с общественно опасными последствиями и не может иметь своим предметом других признаков состава преступления. В-третьих, установление уголовной ответственности за вовлечение в совершение преступления лица, несовершеннолетие которого не осознавалось, а лишь допускалось вовлекающим, находится на грани объективного вменения и чревато необоснованным расширением рамок применения ст. 150 УК РФ. В том же пункте постановления разъясняется, что «преступления, ответственность за которые предусмотрена статьями 150 и 151 УК РФ, являются оконченными с момента вовлечения несовершеннолетнего в совершение преступления либо антиобщественных действий независимо от того, совершил ли он какое-либо из указанных противоправных действий».

Приведенное разъяснение, как уже отмечалось, противоречит законодательному определению подстрекательства к совершению преступления, специальным видом которого является вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления. Поэтому неудавшаяся попытка такого деяния должна в соответствии с ч. 5 ст. 34 УК квалифицироваться как оконченное преступление, в тот момент, когда несовершеннолетний в совершение преступления вовлечен, т.е. совершил какие-либо действия, признаваемые законом преступными.

Однако необходимо учитывать, что ст. 150 УК предусматривает самостоятельную ответственность за факт вовлечения в совершение преступления независимо от ответственности за преступление, в которое вовлекается несовершеннолетний. Поэтому неудавшаяся попытка вовлечь его в совершение преступления представляет собой действия, непосредственно направленные на совершение преступления, предусмотренного ст. 150 УК, должна квалифицироваться не как приготовление, а как покушение на это преступление. Более правильной следует признать позицию Пленума Верховного Суда СССР, согласно которой рассматриваемое преступление считается оконченным с того момента, когда несовершеннолетний под воздействием взрослого совершил преступление (хотя бы на стадии приготовления к нему), а если же он несмотря на оказанное на него воздействие не стал участвовать в совершении преступления, действия взрослого должны квалифицироваться как покушение на вовлечение несовершеннолетнего в совершении преступления.

Приведенные теоретические аргументы и краткий обзор недостаточно обоснованных с точки зрения уголовного закона разъяснений Пленума Верховного Суда РФ позволяют признать правильной точку зрения, что суд не может и не должен творить право, его задача — отправление правосудия. Таким образом, все без исключения разъяснения Пленума Верховного Суда РФ должны иметь лишь исключительно рекомендательный, а не нормативный характер.

Здесь важным представляется мнение М.В. Баглая. «Разъяснения, отмечает он, — которые в соответствии с Конституцией РФ дает Верховный Суд РФ, безусловно, важны для обобщения судебной практики и, следовательно, для единообразного применения законов. Но объять всю разнообразную практику (даже в пределах законности) все же невозможно. И независимость суда — гораздо более важная ценность правосудия, чем возможные редкие отклонения от общего правила»[322].

Действительно, независимость суда, в том числе и от «руководящих» разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, есть высшая ценность и основа подлинного правосудия. Любые разъяснения высшей судебной инстанции, даваемые судом общей юрисдикции по вопросам судебной практики должны носить исключительно рекомендательный характер и с учетом высокого статуса этого органа, авторитета, квалифицированности и научной обоснованности его предложений служить ориентиром для правильного, единообразного и справедливого применения уголовного закона.

Подводя итоги, следует сделать следующие выводы:

1. Уголовный закон в силу особенностей его воздействия на поведение людей, должен быть относительно стабилен во времени, тогда как регулируемые им отношения подвижны, изменчивы, как изменчива и оценка этих отношений со стороны государства и отдельных граждан.

2. До предела же формализованные предписания уголовного закона могут приводить либо к нарушениям принципа справедливости при определении ответственности, либо к изменению соответствующего нормативного акта. Следовательно, усмотрение правоприменителя при принятии уголовно-правовых решений, следует рассматривать не как отступление от принципа законности, а как необходимый и социально оправданный элемент правоприменительной деятельности.