Универсальный принцип

– Да-а-а, развлечение, – отозвался Судья. – Но это не мы придумали, открою тебе секрет… Это до нас ещё. В Цифровой период. Я в своё время, когда в Закрытом архиве работал, насмотрелся разного. Что тогда вытворяли! Городские турниры всевозможные устраивали… и областные… и национальные… Даже чуть ли не до Олимпийских игр дело доходило! Да-а-а. Устраивали соревнования… – Судья кровожадно оскалился. – С актами всяческими… дефекаций, трепанаций, внутриутробных эякуляций, харакири, голоданий, кровопусканий… ужас, одним словом! И всё это, естественно, с онлайн трансляциями и монетизацией! И кровь пустить они должны были изящней изящного, и результат акта дефекации выдавить тематично: звёздочкой, сердечком или крестиком, и голодать исключительно до предсмертного состояния… Только тогда можно было стать победителем! Сложно и глупо. Хотя… есть в этом, конечно же, своя прелесть. Ты знаешь, даже затягивает. А, может, мне тогда понравилось всё это просто так… По молодости лет. Кто знает, кто знает… Но! – Судья деловито поднял указательный палец. – Человеческое гниение оно лучше всего. Процесс долгий. Затраты – минимальные. В общем-то, получается, телевизионщикам только аппаратура нужна да оператор с помощником, который свет грамотно выставляет. Можно много сезонов делать с одним героем. В смысле с одним трупом. Выгодно! У нас в позапрошлом году шесть сезонов получилось. Ставки полгорода делало. Коммивояжёр даже специальный был, – Судья расплылся в ностальгической улыбке. – Дьявольски несправедливо, конечно, что сейчас казни – это большая редкость. Одни амнистии кругом! Я понимаю… У Главнокомандующих там свои дела… Свои планы… Жаль, жаль. Я когда только сообразил, как можно деньги на казнях делать – так обрадовался. А через год – указ об амнистиях! И всё! Пожизненное за пожизненным. Пожизненное за пожизненным. Теперь казнь, дай Бог, один… ну максимум два раза в год случается. Э-э-эх, надо же было так просчитаться.

– М-м-м, – издал непонятный звук Обвинитель.

Судья раздражённо посмотрел на него и отвернулся. Оба замолчали. Секретарь воспользовался моментом и произнёс:

– Ваша честь, я всё сделал, как вы сказали.

– Молодец! – Судья тяжело вздохнул и погладил бока двубортного пиджака. – Ла-а-адно! Казнить – значит казнить. Потом, Константин Ипатьевич, договорим.

Секретарь положил на стол стопку бумаг и сделал Судье знак глазами. Судья кивнул:

– Я видел, видел. Иди, заканчивай приготовления.

Секретарь проворно вышел. Судья тяжело сел в дерматиновое кресло с засаленными подлокотниками. Весь последний год внутренности кресла неистово рвало ватой сквозь ощеренную прореху. Судья любил отрывать маленькие кусочки изверженного и задумчиво скатывать их между пальцами в гладкие, приятные на ощупь шарики. Нащупав правой рукой свисающую сущность, мягкую и податливую, Судья посмотрел внимательно на Общественного обвинителя и сказал:

– А ты что всё стоишь? Иди уже… Иди!

Обвинитель насупился и скрылся за дверью. В зале Наказаний было суетливо и шумно. Он протиснулся к окну и принялся пристально всматриваться в пыльную даль. Пасмурные помышления влажными, нестираными простынями облепили его слабо пульсирующее сознание, и оно неповоротливой личинкой повалилось вниз по наклонной осклизлой дурно пахнущей плоскости в тёмную унылую перспективу… Шлёп, плюх, бум, ух-ух, хлоп, бах, бух, бу-у-у-у-бу-у-ух… Обвинитель надолго задумался. Вдруг…

– Константин Ипатьевич, – Секретарь осторожно теребил его за рукав пиджака, – начинаем! Займите ваше место!

Общественный обвинитель сел на свой стул. Тот час же из боковой комнаты появился Судья и прошёл к своему столу. Голоса поутихли, все сделались внимательными и приготовились слушать. Судья покашлял и, медленно перекатывая в пальцах небольшой ватный шарик, заговорил:

– Что ж… Поступок Осуждённой очень верный. Мы ценим её благоразумие и стремление к правде. И пусть она не сразу склонилась к истине… На небесах нет такого понятия, как время. Поэтому не имеет значения, поздно ли Осуждённая признала свою вину или рано. В любом случае… мы с прискорбием проводим Осуждённую в последний путь. Прошу начинать.

Судья медленно опустился на свой стул и осуждающе посмотрел на Общественного обвинителя. Общественный обвинитель не выдержал сурового взора, неестественно согнулся и уставился на крупную тёмно-серую сколотую по краям пуговицу своего пиджака.

Защитник поднял руку и, не дожидаясь позволения, заговорил:

– Позвольте напомнить, Ваша честь, согласно инструкциям казни Осуждённая имеет право на прощальную речь.

– Да, имеет, если мы укладываемся в регламент, но мы не укладываемся. Не укладываемся, кстати, потому что вы не сообщили Суду заранее о Признании. Поэтому Суд вынужден был сегодня потратить время на изучение новых обстоятельств… Задержка произошла по вине защиты, поэтому Суд в данном случае имеет право самостоятельно принимать решение – выделять дополнительное время на мероприятие или нет. Суд принял решение – не выделять!

Защитник открыл было рот, намереваясь что-то возразить, но Судья опередил его, весомо дополнив: