Универсальный принцип

– «Судебные регламенты. Правила проведения казни», часть 167, статья 215, параграф 98, поправка 4219!

Защитник сердито сдвинул брови, посмотрел на Осуждённую и помотал головой. Анастасия Поликарповна махнула рукой:

– Да и пусть… Ничего.

В зале зашептались. Низкорослый Служащий принялся крепить руки Осуждённой к подлокотникам. Жёсткие ленты ремней врезались в вялую кожу. Непроизвольно левая ладонь разжалась, в ней оказался многажды сложенный тетрадный лист. Служащий угодливо выгнулся и извлёк находку:

– А это у нас что? А это не по регламенту…

– А это конспект… ведь я же речь хотела сказать…

– Не по регламенту, – повторил низкорослый Служащий. Тот час же к нему подскочил Секретарь, выхватил тетрадный лист и передал Судье. Судья машинально засунул её в карман, ни на секунду не отвлекаясь от своих размышлений.

Плотно зафиксировав запястья ремнями, Служащий поместил ноги Осуждённой в зажимы, крепко затянул длинные тугие лямки поперёк туловища женщины и начал снимать с её головы выцветший платок, неуклюже намотанный на голову в виде тюрбана. Макушка Анастасии Поликарповны оказалась неаккуратно выбритой, Служащий поспешил прикрыть голову Осуждённой пропитанной солевым раствором губкой, поверх которой надел шлем.

К передней части шлема был приклеен виниловый стикер. На нём широко улыбалась ядовито-жёлтая лампочка, подпись гласила: «Контакт-электробль – освещаем жизнь! Только опт. Тел.: 110-27-3». Служащий отступил на полшага, оценивая проделанную работу, после чего старательно заклеил белым пластырем увлажнившиеся глаза Осуждённой, поместил ей в рот кляп и туго подвязал нижнюю челюсть. Закончив приготовления, он осторожно похлопал Осуждённую по плечу и повернулся к присутствующим. Секретарь громко покашлял и церемонно отрапортовал:

– Ваша честь, приготовления закончены, можем начинать проверку!

Судья отвлёкся от размышлений и кивнул. Фотокорреспонденты, как по команде, защёлкали затворами, операторы задвигали объективами, журналисты закорябали ручками в блокнотах. Что-то громко упало, позвенело, послышались шаркающие шаги и из-за ширмы в углу появился высокий анорексичный Исполнитель. Он сделал несколько нервных шагов и остановился напротив Осуждённой. Проверив ремни, пощупав шлем и перетеребив все клеммы, он посмотрел на Судью:

– Норма!

Судья кивнул. Исполнитель сделал столько же нервных шагов обратно за ширму. Какое-то время ничего не происходило, потом что-то гулко стукнуло, прошуршало. И через считанные секунды послышалось протяжно и сипло:

– Рубильник в состояние вкл-л-л!

Раздался звонкий щелчок. Женщины зажмурились, мужчины сдвинули брови. Тело Осуждённой настойчиво задрожало, мучительно исторгая невнятные звуки, из уголков плотно сомкнутого рта обильно засочилась пузырящаяся пена. Из глаз, плотно заклеенных пластырем, вытекли долгие кровяные струи, по ногам побежала ручейками кипящая моча, запахло горелым мясом. Пышнотелая зрительница из третьего ряда колыхнулась из стороны в сторону и грузно вывалилась в проход. Кто-то кинулся её поднимать, за ширмой послышалось протяжно и сипло:

– Рубильник в состояние выкл-л-л!

– Вот и всё, – сам себе сказал Секретарь и чуть не разрыдался. Двери зала Наказаний были уже кем-то широко открыты, публика в волнении выходила наружу.

– Не задерживаемся! Выходим… выходим… Все сюда! Проходите, мужчина! Женщину сюда выносим, – бодро покрикивал коренастый Служащий в коротеньких брючках и несуразных очках с толстыми линзами.

Общественный обвинитель пошёл вместе с остальными к выходу, но вдруг остановился, развернулся, приблизился почти вплотную к Защитнику, наклонился к его уху и спросил:

– Ну что, дорогой Карл Фридрихович, вот и посидела ваша подопечная на стуле со спинкой?

Защитник ничего не ответил. Константину Ипатьевичу не хотелось смеяться, но он заставил себя театрально расхохотаться.

– Не задерживаемся, выходим! Сюда! Сюда!.. Карл Фридрихович! Константин Ипатьевич! Освободите помещение для проведения медицинского освидетельствования!

Защитник и Общественный обвинитель покинули зал Наказаний порознь. Судья проводил обоих презрительным взором и скрылся в боковой комнате, где дерматиновое кресло безропотно приютило его тело, лишь ватные внутренности бесшумно изрыгнули недовольство. Судья прикрыл глаза и принялся нащупывать в кармане «Прощальную речь» Казнённой. Найдя, извлёк, аккуратно развернул исписанную с обеих сторон бумагу и погрузился в чтение, повременно отщипывая правой рукой изверженную ватную суть и скатывая её в маленькие гладкие шарики. Закончив читать, Судья порывисто скомкал бумагу и вдруг разрыдался. Мгновение спустя в дверь постучали. Судья взялся искать носовой платок, но быстро отчаялся, расправил скомканный тетрадный лист, громко в него высморкался и смял его вновь:

– Кто там?

Дверь чуть скрипнула, открываясь. В комнату вошёл Секретарь:

– Это я, Ваша честь, тут… – Секретарь запнулся, увидев увлажнённые щёки и покрасневшие глаза Судьи, – Ваша честь! Что случилось?