Универсальный принцип

– Всё хорошо, всё хорошо, – выдавил Судья, встал, сделал четыре шага до мусорной корзины и разжал кулак. Бумажный комок упал на вершину сорного сугроба и с приятным шорохом скатился к его подножью. Судья вернулся в кресло. Секретарь испуганно молчал.

– А ты знаешь, хорошо написано… Душевно! – вдруг сказал Судья и посмотрел на Секретаря. – Она к смерти приговорённая была… Она сама этого хотела… И жить ей невмоготу было и умирать жутко… Страшно… Ибо неизвестно, что там… После… Да-а-а, – Судья потрогал ватную субстанцию и оторвал кусочек. – Она испытывала… каждый день испытывала страх смерти… особенно в пограничные моменты пробуждения или засыпания… Это такие коварные моменты… Они мне знакомы, хорошо знакомы. В такие моменты её словно раскалённой спицей от макушки к желудку пронзала мысль, что она смертна и рано или поздно всё закончится. А что будет после, неведомо никому.

И от этого неведения ей нестерпимо тошно делалось… И я тоже так чувствую, я тоже ужасно боюсь умирать! – Судья спрятал в карман ровноокруглый шарик и оторвал ещё один ватный фрагмент. – И ведь в результате всё ничтожно по сравнению с этим неведением! Но самое страшное (и я об этом никогда не думал прежде!), это то, что мы, будучи мёртвыми, не сможем осознать, что мы – мертвы! Ни на секунду не сможем! Ибо если сможем, то мы будем ещё не мертвы… Ты понимаешь? Это немыслимо! Просто не мыслимо! – Судья задумчиво посмотрел в окно. – И ты лежишь там, как дурак, и даже не осознаёшь, что всему настал конец… Чудовищно, верно? – Судья посмотрел на Секретаря. – Не согласен что ли?

– Я, Ваша честь, не совсем понимаю…

Судья разозлился:

– Что тут непонятного? Фильмы смотришь?

– Смотрю.

– Как ты понимаешь, что фильм закончился, а? Титры появляются, верно? Или слово «конец». Так?

Секретарь кивнул. Судья спрятал в карман ещё один ровноокруглый шарик и закончил:

– Так вот когда ты умрёшь, ты этого даже не поймёшь. Ни финальных титров, ни прощальных фраз… Ничего!

– А-а-а…

Судья уныло оглядел комнату:

– Я тоже часто чувствую это ледяное копьё внутри меня… Сквозь полудрёму порой пронзает мысль, что я скоро умру… И от этой мысли меня всего парализует, я лежу, не шевелясь, и жду, пока страх не отпустит моё горло…

Глаза Судьи покраснели, он принялся искать носовой платок. Секретарь печально кивнул:

– Я тоже боюсь умирать.

За окном заголосили клаксоны, послышались мужские крики и женский визг. Судья нашёл носовой платок и троекратно высморкался:

– А, впрочем, всё напрасно… Какой толк говорить об этом? А ты, собственно, по какому вопросу?

– Я доложить пришёл…

– Докладывай.

– Доктор Утюгов обследовал труп, факт смерти документально подтверждён, – Секретарь несмело подошёл к Судье и протянул ему бумаги. – Вот, Ваша честь, ознакомьтесь, пожалуйста.

Судья наспех прочёл врачебное заключение, покивал. Секретарь достал из кармана ручку, протянул её Судье и ткнул пальцем в страницу:

– Вот тут распишитесь.

Судья пристроил бумаги на подлокотнике и поставил свою подпись.

– Всё, спасибо. Я могу идти?

– Иди.

Секретарь вышел, скрипнув дверью, но через считанные секунды взволнованный вернулся:

– Ваша честь, вас к телефону! Из Министерства!

Судья выскочил из кресла, рывком снял трубку и бережно поднёс к уху:

– Алло! Да… Я… Я… Слушаю… Добрый день, премного рад вас слышать… Хорошо, спасибо… А вы? Понятно… Ясно… Да… да… А-а-а… Угу… Да… да… Что-что, простите? А-а-а, да… Только что… да… Есть такое… что ж… Да… Да-а-а… Издержки… сами понимаете… Да… Да… Ну-у-у… Верно-верно… Хм-м-м… Что ж… и то правда… Да… Ковров… Общественный обвинитель… Да… Константин Ипатьевич Ковров… Да… Официальный… Ага… Закреплён за нашим судом в прошлом году… Да… да… Всё правильно… Да… Ков-ров… Да… был… Хорошо… Непременно сделаем… Да-да… да!.. Ладно… И вам тоже… Всего доброго.

Судья обернулся к двери, где с ноги на ногу переминался Секретарь, и спросил:

– Константин Ипатьевич здесь ещё?

– Не знаю…

– Беги! Разыщи его! Скорее…

– А если уже уехал?

– Быстро, я сказал!

Секретарь проворно юркнул в дверь и понёсся по коридорам, наталкиваясь на людей, врезаясь в дверные косяки, спотыкаясь о пороги. Общественного обвинителя он нашёл одиноко сидящим в пустом зале Судебных заседаний:

– Константин Ипатьевич, вы… вы… не уехали ещё?

– Нет, как видишь, – устало проговорил Обвинитель.

– Тогда… надо идти… Или не надо? Ой, я так и не понял… Вы… Константин Ипатьевич! Вы знаете что? Вы… Понимаете, там что-то очень важное! Вы… Вы, пожалуйста, никуда не уходите! Я… я не выяснил просто… надо вам куда идти или нет… Вы тут будьте! Ладно? Только обязательно будьте!!!

Общественный обвинитель кивнул. Дверь с грохотом закрылась, ноги Секретаря ритмично забили по деревянному полу, убегая прочь. Скоро гулкие звуки стихли. Комната продолжила вбирать лишь неразличимое гудение города и монотонные звуки казённой возни. Константин Ипатьевич зевнул. На подоконник села измученная птица с пыльными крыльями и бесперебойно застучала клювом по облупившейся краске оконного проёма.