Универсариум

Да! Так и надо. Это здравая мысль. Он жив – и этого достаточно. Опытные доктора скоро поставят его на ноги и выгонят снова на улицу, где его собьет кто-нибудь еще. Поэтому моя роль в его судьбе ничтожна.

Всё. Стереть из памяти. И запить водой.

* * *

Я посмотрел на часы. 18.10. Еще успеваю. Повернул к больнице.

Не знаю… что-то внутри меня дернуло все-таки собраться и поехать проведать пострадавшего.

Я быстро объяснил людям в халатах, какой пациент мне нужен и кем я ему прихожусь.

Ко мне вышел мужчина лет сорока пяти, сообщил, что он лечащий врач Пахомова – это фамилия бомжа, – и поведал о том, что больному ничего не угрожает, у него легкое сотрясение мозга, несколько ушибов, растяжений и трещина в кости, а еще что, очнувшись, пострадавший рассказал, что его сбил автомобиль на улице, какая-то иномарка, в которых он, к сожалению – и к моему счастью! – не разбирается, но он успел разглядеть водителя…

– И может его узнать? – настороженно обронил я.

По ходу, надо валить отсюда.

Неужели начнутся качели с полицией? Надо будет позвонить Петровичу, чтобы всё разрулил.

– Хоть визуальный контакт и длился совсем недолго, какие-то секунды, возможно, сможет опознать, если встретит, – ответил врач.

Нет, совершенно точно надо бежать. Пока бомж вдруг не вышел в коридор просто пописать, не увидел меня и с воплем не указал на меня пальцем.

– Самая яркая примета, которую он называет, – усмехнулся доктор, – это то, что девушка была очень красивая, хе.

– Девушка?

– Да, девушка, которая была за рулем, – пояснил он. – Мужья и папаши понадарят им, а они потом аварии устраивают.

Девушка? Неужели в зрачках жертвы запечатлелась сидящая фактически за рулем, но на моих коленях именинница Лена? С твердой жопой, слабым передком и тонкой кишкой. Шикарно!

– Так его девушка сбила, да? – проговорил я, всё еще не веря в свое везение.

– Ну да. Красивая светловолосая девушка, молодая. Полиция уже всё с его слов зафиксировала. Думаю, и ваше участие им пригодится, потому что Пахомов не помнит, на какой улице это случилось.

Интересно, что было бы, если бы я в такой удачный день сходил в казино?

– Вы где его подобрали? – поинтересовался врач.

Где, где… Ага – щас! Выложу всё как есть. Чтобы они нашли и свидетелей, и телок тех, и вышли в конце концов на меня? Инстинкт самосохранения у меня в полном порядке. Так что жуйте воздух.

– Вы правы, – ожил я. – Я непременно сообщу полиции всё что знаю. А Пахомова мне сейчас можно увидеть?

– Конечно. Палата номер 49.

– И, доктор… – сказал я, уже сделав шаг от него. Быстро прочитал на его бейджике фамилию, имя и отчество. – Вячеслав Семенович, я бы хотел оплатить всё его лечение. – Я забросил кисть сначала в свой карман, а потом в карман врача. – Уверен, вы проследите за этим лучше кого-либо.

Как только моя рука покинула карман доктора, он тут же сам запустил в него руку и убедился по плотности пачки банкнот, что и Пахомова он вылечит, и сам не простудится. Его лицо не изменило серьезности вида, но в голосе появилась доброта:

– Не переживайте. Он скоро поправится.

И он помчал по своим не терпящим отлагательств врачебным делам.

А я направился в палату номер 49.

В ней были три койки – две пустые, а на третьей располагалось знакомое тело.

Пахомов лежал в больничной пижаме, с замотанной в гипс рукой. Волосы выглядели более ухоженными, чем вчера. Видать, причесали.

– Добрый вечер, – я приблизился к его койке.

Он молчаливо похлопал глазами, не понимая, кто его приветствует, и боясь новых неприятностей. Которые, как он, несомненно, знает, могут прилететь неожиданно из ниоткуда.

– Я вчера привез вас сюда. Вы лежали на асфальте, без сознания.

– А, спасибо, спасибо! Здоровья вам крепкого. Век буду помнить, не забуду, – весело затараторил старик.

– Вы помните, как это произошло? – произнес я с волнением, вызванным моим лицемерием и всё еще не погасшей боязнью быть разоблаченным.

– Да деваха какая-то… но красииваяяя! – мечтательно затянул он с хитрой ухмылкой. – Прям волосы белые такие, длинные. И едет, дурында, на меня прямо… на дорогу не смотрит.

– А машина какая?

– А черт их разберет, эти ихние мерседесы… и что там еще… не знаю я. Но иномарка – это точно. Я таких советских машин не видал.

Стук молоточком – дело закрыто за недостаточностью улик.

Но уходить я не торопился. Чувство вины перед этим стариком не позволяло мне постыдно сбежать.

– Как зовут вас?

– Михал Михалыч меня звать.

– Михал Михалыч, я работаю в фонде социальной помощи. И раз уж мне выпала такая возможность почувствовать себя героем, привезя вас сюда, то я хотел бы воспользоваться своим служебным положением и выделить вам материальную помощь.

Не выдавать же ему истинную причину моей щедрости – чувство вины.

Пациент Пахомов слушал меня с непонимающими глазами.

– Короче, лечение оплатим, – буркнул я, – и так еще денег дадим.

– А! – оживился Михал Михалыч. – Деньги? Мне, что ли?

– Вам. За лекарства можете не беспокоиться, это мы возьмем на себя. А это вот… – я достал из кармана еще одну пачку денег и аккуратно вложил ему в ладонь, – это вам.