Универсариум

Я схватил ее под мышки и приподнял. Она обвила мои бедра ногами и налетела с поцелуями.

А мягкой кроватки-то здесь не предусмотрено.

Есть только бильярдный стол.

На него я и усадил ее горячую попу. И уложил кошачью спинку.

С таким количеством движений я бы закатил в лузы все шары в десяти партиях. Я бы порвал сукно. Это точно – потому что ссадины на коленях и локтях мне обеспечены. А ей придется замазывать лечебным кремушком свою спину.

Как только стало понятно, что я заключительным ударом сравнял счет, выведя его на 1:1, моя девочка поздравила меня поцелуем в губы и благодарной улыбкой. Затем она со скоростью паровоза вползла в платье, сказала, что ей нужно срочно в ванную, и испарилась.

Похоже, профессорская экскурсия была очень полная, раз она разведала, где можно втихаря потрахаться и наскоряк помыться. Надо бы еще выпытать у нее, где хозяин держит свой вкусный вискарь.

Всё было классно.

Отличная девица. Не жалел ни секунды. Словно сбросил немало лет. И мне стало не 30, а 15: минус 15 лет от беспалевного хаотичного секса в полутемном подвальном помещении.

Я вышел на улицу.

Мой некогда страстно любимый автомобиль безжизненно блестел под фонарями. Да, здорово ему от меня досталось. Мертвый лев – это уже не лев.

– Дина.

– Да, Эдуард Валентинович?

– Закажи эвакуатор. Пусть заберет мою машину из дворика бывшей гостиницы «Магнолия», а то что-то не заводится.

– Хорошо.

– И такси вызови мне.

Я взглянул в темноту леса, овеянную одинокостью. А почему нет?

– А я пока прогуляюсь навстречу пешком, – пробурчал я в трубку.

– Поняла. Я всё организую.

Моя умница.

Я двинулся по дороге в сторону дома. Машин не было. Вдоль обочины росла трава. Я присел и прикоснулся к ней.

Есть какое-то чувство жизни в этом. Я снял туфли, носки и наступил босыми ногами на траву.

Он был прав. Это слишком легко понять и самому, чтобы объяснять.

Я шел, топча зеленые отростки. Един с природой. Чувствовал каждую неровность земли. Каждый травяной сгусток. Песок.

Я был свободен. Как никогда раньше.

Наверное, это и есть то, к чему меня направляла Полина. Единственное, вопреки ее обещаниям, я всё еще не понимал, что мне делать дальше. Что можно делать человеку, который абстрагировался от всех связей, делающих его зависимым? Который потопил свои цели, словно корабли, мешающие великолепному морскому пейзажу, и теперь, сидя в позе лотоса, безмятежно левитирует над землей – там, куда не долетают голоса людей, гудение машин и безумные грохоты города. Ему можно лишь наслаждаться красотой – потому что все цели на самом деле давно достигнуты, а осталось лишь их заунывное эхо.

Мне было хорошо. Может быть, помимо чувства свободы, меня насыщал покой, который дает человеку дорога домой.

Не знаю, может быть, это и есть счастье?

Оказалось, что я еще не был готов преодолевать большие расстояния, ступая босыми ногами. Это уже немного болезненно. Неужели прыткий старикашка тренировался и умеет ходить по углям и гвоздям?

Меня осветили появившиеся из-за поворота фары.

Автомобиль, приблизившись ко мне, замедлился, и я разглядел шашечки на крыше.

Это за мной.

20

Цифры на звонящем мобильнике были незнакомые.

Я почему-то надеялся, что это Полина. Нет, не надеялся, а просто хотел этого. Наверное, поэтому и ответил. Но голос был мужской.

– У меня сейчас под окном припаркованы дорогие машины. Давай скорей сюда, я дам тебе биту. Ха-ха-ха.

Это был Соловьев. И был, как всегда, жизнерадостен.

– Как насчет вчерашнего договора о бильярде? – верещал он. – Или ты только в кармане шары катаешь? Ха-ха.

– От злости будешь кий грызть. Жалеть не стану, не посмотрю, что ты уже старый.

– Кто старый? Я старый? Да мне всего двести лет от роду, – смеялся он, обыгрывая речь профессора. – Я планирую прожить еще восемьсот. Кстати, ты заранее приглашен на мой тысячелетний юбилей.

– Хорошо, приду, но только если это будет не в пятницу. А то по пятницам я посещаю лекции.

Соловьев радостно угорал.

– Дома?

– Дома.

– Я скоро за тобой приеду, – уверенно буркнул он, давая понять, что знает, где я живу. Если уж мой телефонный номер откопал, то и не заблудится.

* * *

Это был черный «мерседес». Модель, которую уже лет семь не выпускают.

Из автомобиля выпорхнул водитель, одетый в строгий костюм, и прыжком-прыжком подскочил, и открыл для меня заднюю дверь.

Появилось улыбающееся лицо Соловьева.

– А я всё боялся, что ты прихватишь с собой вешалку, – подмигнул он.

– С твоей телегой я и голыми руками управлюсь.

Я подсел к нему на заднее сиденье, и мы пожали руки. Машина поехала.

После пары заурядных приветственных фраз он спросил меня, как мне понравилась вчерашняя лекция Венгрова. Я ответил, что ожидаемо впечатлила, но хоть профессор рассказывает всегда очень убедительно, у меня всё равно остается чувство, что эти знания уж слишком космические, слишком запредельные, слишком… слишком…

– Сомнительные? – ввернул Соловьев.

– Ну, вроде того. А ты как относишься ко всем этим знаниям?