Университет языков (СИ)

Ниа послушно делала то, что он говорил, пока они не оказались у небольшого отверстия в полу. Эридан подполз к его краю и спрыгнул.

— Делай то же самое, осторожно, я тебя поймаю.

— Да уж, опыт у меня есть, — пробормотала девушка. Она подползла к дыре и прыгнула.

— Поймал, — улыбнулся Эридан. Он пытался казаться спокойным, но держащие её руки дрожали.

Ниа посмотрела по сторонам: они были в пустом квадратном подвале, освещённом светом единственной лампочки, свисающей из стены.

— Думаю, я смогу стоять сама, — сказала Ниа.

— Выбираю безопасное место, — ответил Эридан, внимательно разглядывая потолок.

— Понятно… — протянула девушка. Интересно, долго он будет его выбирать?

— Наверное, здесь… — он отнёс её к одной из стен и бережно посадил на пол. Потом опустился рядом.

— Так что случилось? — снова спросила Ниа.

— Нас взорвали.

— Что? — она вскочила. — А профессор Сатабиша? Профессор Альгеди? Где они?

— Я не знаю, — ответил Эридан. — Они находились в другом конце здания. Взрыв был не сильным, может, они не пострадали…

— А может… — Ниа боялась продолжить.

— Там был Сол, значит, с ними всё в порядке, — с нажимом, словно стараясь убедить самого себя, произнёс Эридан.

— Нужно выбраться отсюда и найти их!

— Я не могу разобрать завал снизу, придётся ждать. Сол обязательно найдёт нас, — он повторял имя друга, как магическое заклинание. Ниа вспомнила, как профессор рассказывал ей, что, попав в университет, Эридан сначала ни с кем не разговаривал, кроме Солуса Альгеди.

Похоже, самим им, действительно, не выбраться, можно сделать только хуже. Её переживания ни профессору Сатабиша, ни Солусу не помогут, а на Эридане и так лица нет. Если она будет ещё причитать…

Ниа вернулась к стене и села рядом с ним.

— Значит, будем ждать профессора Альгеди, — сказала она и робко взяла Эридана за руку.

— Если бы ты умерла, я не стал бы выбираться оттуда, — глухо произнёс он.

— Глупости! — Ниа тряхнула его руку. — С чего это тебе из-за меня умирать? Ты меня второй раз видишь! А как же профессор Сатабиша? А твой друг?

— Если с ними что-то случится, я тоже умру, правда, чуть позже.

— Перестань, пожалуйста, перестань! — она заставила его посмотреть на себя, и в глазах Эридана снова разлилась боль. Ниа испуганно отстранилась.

— Всё будет хорошо, — с усилием прошептала она, глядя в пол. — Нас обязательно найдут, и всё будет хорошо.

— Да… — тихим эхом отозвался Эридан.

Ниа осторожно потрогала синяк на коленке, выглядывающий сквозь порванные колготки. Кажется, в сумке у неё был пластырь…

— Моя сумка! — Ниа снова вскочила и в отчаянии посмотрела наверх. — Там же документы и деньги! Что мне делать? И куртка!

— Прости, — вымученно произнёс Эридан, и она сразу остыла. Бог с ними, с вещами, лишь бы у него не было такого лица.

— Да, ладно, — сказала она, садясь на пол. — В кошельке было всего сто коэнов, а пропуск… Профессор Сатабиша попросит заместителя ректора сделать мне ещё один.

Они оба замолчали, подумав об одном и том же.

— А куртка мне вообще не нужна, скоро ведь лето, — добавила Ниа. — Ой! У меня ведь есть конфеты. Держи, — она достала из кармана вишнёвый леденец.

— Спасибо, — грустно улыбнулся Эридан.

— Расскажи о себе, — попросила Ниа.

Несколько минут он ничего не говорил.

— Мои родители были членами парламента Алголии, — сказал Эридан, наконец. — Власть и деньги часто портят людей, но они всегда использовали и первое, и второе для блага своей страны. Моё детство прошло в богатстве и роскоши. У меня были все игрушки, которые я хотел, люди тянулись ко мне, считая меня очаровательным ребёнком. Я жил в чудесном мире, где всё одинаково радостное, яркое и цветное. Когда родилась Сорора, мир изменился. Мне тогда ещё не было трёх. Ты можешь не верить, но я помню, как родители вернулись с ней на руках. Я тогда думал, что они принесли очередную игрушку. Но эта игрушка отличалась от других. У неё были большие словно залепленные серой плёнкой глаза, и серые волосики торчали из почти лысой головы. Она постоянно плакала, и мне казалось, что ей очень больно. Её колыбель стояла в комнате родителей. Но я постоянно вылезал из своей кроватки, чтобы посмотреть на неё. Сначала родители заставляли меня уйти. Они не знали, как я отнесусь к тому, что больше не являюсь единственным ребёнком. Но потом разрешили сидеть с ней. Когда я находился рядом, она переставала плакать.

Первым словом, которое она произнесла, было моё имя. Я специально попросил родителей научить меня читать и считать, чтобы потом самому учить Сорору. У нас были общие друзья, и мы почти всё время проводили вместе.