Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число

— Прощай, золотце. — Бросив на Пуэллу многозначительный взгляд, полный боли и радости, Бона наконец приблизилась к Корвусу вплотную, и его Анахата поглотила ее, охватив своим зеленым сиянием, вспыхнув и погаснув, будто мираж.

А потом стало тихо и сумрачно. Ни одного призрака больше не было в Музее Ботаники.

Первой пришла в себя Аврора. Она поднялась на ноги, сделала несколько шагов туда-сюда, а затем спросила, едва сдерживая слезы:

— Что сейчас с моим отцом?

В детстве Пуэлла неоднократно слышала мамины рассказы о том, что Златолик сияет только над Двенадцатью Державами, а где-то за его пределами, там, где начинается Дым, стоит вечный вечер, таинственный и сумрачный, полный жутких теней и странных шорохов. Тогда, много лет назад, она не могла уснуть, представляя гротескные картины: темные клубы, касающиеся земли, замерших Демиургов с их фамильярами, что отгоняют Дым силой мысли, высокую траву, которая колышется и будто шепчет на ухо всякие жуткие вещи… иногда Пуэлле даже казалось, что она умерла бы от ужаса, окажись хоть раз за Золотой Стеной — впечатлительная и слабовольная девочка, она пугалась самих мыслей о таинственности мира снаружи, а потому мама перестала рассказывать ей об этом почти сразу, как только поняла это.

Но теперь она стояла здесь, под темными небесами, и практически не чувствовала страха. Даже то, что рядом стоял Корвус, жуткий альбинос в водянистыми розовыми глазами — его оскал резал полумрак, словно начищенное лезвие — не придавало атмосфере вокруг леденящей кровь жути. Наверное, все случившееся за последние несколько дней слишком шокировало ее, решила Пуэлла. Весь ужас — призраки, видения, мертвая ректор, освобожденный фамильяр с туманным прошлым, осознание собственной вины в чужой погибели — нахлынет на нее единой волною, когда она наконец отойдет от шока.

Сейчас же на сердце было почти спокойно. Дым, что клубился вдалеке, казался ей даже красивым.

— Где это мы? — спросила Аврора, касаясь спины Корвуса. Тот обернулся. — Как мы здесь оказались?

— О, где мы, ты и сама прекрасно знаешь, маленькая храбрая дайра, — осклабившись, ответил ворон. — Сюда перенес вас я. Силой мысли, если интересно.

— Ты… — решилась подать голос Пуэлла. — Ты необычайно могущественный.

— Вполне ожидаемое свойство Тринадцатого Демиурга.

— Что?! — хором воскликнули Аврора, Ангуис и Пуэлла.

Корвус манерно рассмеялся, запрокинув голову. Все-таки, было в его поведении нечто своеобразное — как и в поведении Долуса, и в поведении того же Вин-Сунна. Какая-то странная эмоциональность, странный блеск в глазах, нечто такое, что сложно описать словами… наверное, то была общая черта всех, кто имел связь с богами-создателями (или являлся одним из них).

— Да-да, — сказал Корвус, — теперь вы наконец знаете, кто я такой. Изгнанный, отверженный и проклятый уродец, от которого отвернулись его же братья и сестры. Забытый всеми, вычеркнутый из истории. Номер тринадцать. Проклятое число.

— Но разве может фамильяр быть Демиургом? — изумилась Пуэлла. — Кто же тогда его хозяйка? Смертная?

Корвус бросил на девушку тяжелый взгляд, полный неожиданной боли. А затем снова оскалился — наверное, это была дружелюбная улыбка, а потому Пуэлла также приподняла уголки рта, правда, скорее через силу. Присутствие Дыма странно успокаивало и убаюкивало ее, хотелось опуститься на траву и уснуть, покорившись этой чудесной атмосфере полного штиля. Даже разговаривать хотелось все меньше. Ангуис и Аврора, судя по всему, также начинали потихоньку отдаваться во власть сна: с каждой секундой их быстрое и хриплое дыхание становилось все медленней, глаза прикрывались, стоять на ногах с каждым мгновением становилось все труднее.

— Ах, я совсем забыл, что вам тяжело долго пребывать в бодром состоянии, находясь вблизи Дыма, — улыбнулся Корвус. — Ангуис, Аврора, хозяйка — встаньте пред моей Сахасрарой, и заклятие спадет с вас, сделав устойчивыми.

Его макушка загорелась темно-фиолетовым: он активировал чакру. Пуэлле было приятно наблюдать за этим плавным и успокаивающим сиянием, а когда настала ее очередь, и теплые лучи коснулись глаз, прогоняя сонливость, на сердце стало необычайно тепло. Да, несомненно, она так ничего и не вспомнила, глядя на Корвуса вживую — но отчего-то ей подумалось, что все еще впереди. Она обязательно вспомнит, с его подачи или без, и тогда все окончательно встанет на свои места.

«А как удивится Амика, когда я расскажу ей эту странную историю от начала и до конца! Учебный год только начался, а я уже схожу с ума, предвкушая летние каникулы!»

Корвус деактивировал Сахасрару, и волосы на его макушке вновь стали белыми, как свежий снег. Взглянув на Пуэллу, которая не могла сдерживать странную улыбку — не то истерическую, не то просто счастливую, ведь оба ее друга были живы и находились рядом, а опасность, судя по всему, миновала — ворон указал своей тонкой рукою вперед, туда, где в высокой траве сидели две темные фигуры. Ветерок не касался их волос и одежд; казалось, для них замерло само время.