Университеты

Коля привычно хохотнул, расправляя жидковатые пока что усы и не принимая возражения всерьёз, но с поцелуями больше не лез, с интересом обозревая просторный светлый кабинет. Здесь нашлось место большому письменному столу, столу для совещаний, нескольким чертёжным доскам и десятку книжных шкафов, заставленных книгами и документациями.

— Эк у тебя… — он чуть замялся, подбирая слова с чуткостью хорошего писателя, — нескромно!

— Я здесь мало не живу, — бросив наконец чертёжный карандаш на подоконник, падаю в кресло и приглашаю их последовать моему примеру.

— Да я не это имел в виду, — смутился Корнейчуков, устраивая в кресле длинные конечности, — а больно уж просторно!

— О, брат, — засмеялся Санька, — ты бы иначе говорил, когда б хоть раз увидал, сколько здесь народу собирается! Человек по двадцать как набьётся, да одни смолят паровозами у стола, другие у чертежей спорят. Давка, как на перроне перед отправлением дачного поезда!

Коля кивнул, как бы закрывая тему, и достал портсигар, вопросительно поглядев на меня.

— Да кури! — и тут же нажимаю на кнопку вытяжки, которая с гуденьем стала вытягивать табачный дым.

— Однако, — озадачился гость, — и много у тебя… такого?

— Полным полна коробочка! — отозвался вместо меня Санька, — Это попервой мы с «Фениксами» намучались, а потом как пирожки!

— Ну положим, не пирожки, — приподымаю бровь, — но да, полегче стало. Я сразу начал работать над составлением технологической карты для каждой деталюшки, и народ приучил. Тягомотина та ещё, скажу как на духу! Но сработало, да…

— Мы не только летадлы выпускаем, — перебил меня брат, подскочив в кресле, — но и целую линейку продукции!

— Линейку, это ты, положим, загнул, — выдохнул я, — выдаёшь желаемое за действительное.

— А вот и нет! — заспорил Санька, — «Фениксы» ещё выпускать не начали, как целую серию настольных игр по складам разопхали, для будущего рекламного ажиотажа. Потом велосипеды…

— С ними забавно вышло, — у меня вырвался смешок, — захотелось снабдить работников транспортом для передвижения по территории завода и аэродрома. Расстояния-то сам понимаешь — ого! У техников аэродромных в иной день чуть не по десятку вёрст наматывалось на ход ноги, а это — время.

— Ага, ага! — засмеялся Санька, — И Егор купить захотел, каталоги посмотрел и начал обзванивать производителей, кто ему большую скидку даст.

— Законное дело! — независимо пожимаю плечами, — Скидка за опт!

— Скажи честно, — не переставая смеяться, брат потянулся руками к своей шее, — жаба тебя задавила! Большая, зелёная, пупырчатая!

— Да не так всё! — перебиваю его, поворачиваясь к беззвучно смеющемуся Коле, попрехнувшемуся табашным дымком, — То есть немножечко и да, но больше наглость! Я скидку за опт прошу… большой опт, прошу заметить! Три сотни велосипедов, шутка ли?! А мне либо вообще в скидке отказывают, либо просят имя для рекламы. Условия притом такие ставят, что даже у мине, живавшего в Одессе, волосы на жопе дыбом повставали! И кто здесь после этого жлоб?!

— Ну и… — отмахиваюсь от Саньки, прыгающего по кабинету с кваканьем, — кто им доктор?! Я сел, посчитал, прикинул производственные мощности, и решил за да велосипедному производству!

— Попутно, как обычно, несколько патентов, — закивал с улыбкой Корнейчуков.

— Ну… — в мине проснулась одесская часть, и я застенчиво поковырял носочком штиблета ковёр, — скажу точно за несколько раз по несколько! Кое-кто из нехороших личностей начали оспаривать в судах, так што не всё так гладко. За десяток ручаюсь.

— Ага… — Коля задумался ненадолго, — а как насчёт лицензии? Сугубо для Африки?

— Легко! — во мне бурлит веселье, — А… потянешь? Производство, пусть даже и велосипедной мастерской, это не так просто.

— До кучи! — залихватски отмахнулся Коля, — Я сюда затем и приехал, что работников ищу на плантации, ну а это уже так, внавалку на кучищу дел. Управляющий нужен, врач хотя бы один, инженер, горный инженер… ну и так, каждой твари по паре.

— Богато, — удивился я не столько даже запросам, сколько тому, как быстро он раскрутился с делами. Впрочем… ещё не факт, возможно, там висят сплошные перекрёстные кредиты, и лет через десять-двадцать, все его активы перейдут банкам.

— Ну… так, — он неловко пожал плечами, — ты мою историю знаешь.

— Ага… землицы ты знатно отхватил, чуть не в половину Бургундии. Так значит, развиваешь?

— Вдвоём, — кивнул Корнейчуков, — Боря всё больше плантацией, ну а я техническими вопросами. Вот, приехал к тебе с нуждишкою.

— Хм… — тру подбородок, — есть возможность задёшево вербануть с десяток крепких спецов из местной эмигрантской общины. Но они такие… знаешь, с завихрениями.

— Более социалисты, чем сам Маркс, — добавил брат, морщась, — с прибабахами. Вроде как и спецы, но рот шире головы, репутацию себе попортили крепенько.

— Задачка, — задумался гость, — думаю, с каждым поговорю! Я и сам, ты же знаешь… Но рассказывать о социализме кафру, который кушает людей и верит в колдовство, это, как по мне, зряшная затея.