Unknown

ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: И в книжном шкафу. Ты хранила его в книжном шкафу. Это даже смешно!

ГЕРМИОНА: Минерва. (Делает глубокий вдох) Профессор Макгонагалл …

ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: Твоих детей не существует!

Гермиона оставляет это замечание без ответа.

Это случилось в моей школе, под моим присмотром. После всего того, что сделал Дамблдор, я не смогу ужиться сама с собой...

ГЕРМИОНА: Я знаю.

Профессор Макгонагалл на мгновение успокаивается: Ваши стремления спасти Седрика были благородными, если я не заблуждаюсь. И кажется, что вы поступили храбро, Скорпиус и ты, Альбус. Но порой, даже твой отец забывает, что храбрость не прощает глупость. Всегда думайте. Думаю, что это возможно. Мир, под управлением Волан-де-Морта...

СКОРПИУС: Ужасный мир.

ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: Вы так молоды. (Она смотрит на Гарри, Драко, Джинни и Гермиону) Вы все так молоды. Вы и не представляете, как проходили битвы тёмных волшебников. Вы безрассудны. Многие люди, некоторые из них были моими и вашими друзьями, пожертвовали всем, чтобы создать и поддерживать мир.

АЛЬБУС: Да, профессор.

СКОРПИУС: Да, профессор.

ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: Ступайте. Уходите. Все вы. И найдите мне этот Маховик времени.

АКТ ТРЕТИЙ. СЦЕНА ОДИНАДЦАТАЯ

ХОГВАРТС. СПАЛЬНИ СЛИЗЕРИНА

Альбус сидит в своей комнате. Гарри заходит к нему и смотрит на сына, он полон злости, но старается удерживать ее в себе.

ГАРРИ: Спасибо, что разрешил мне войти.

Альбус поворачивается, он кивает отцу. Он тоже старается сдерживаться.

Пока никаикх успехов с поиском маховика. Они пытатся уговорить русалок, чтобы они изучили озеро.

Он неловко присаживается.

Неплохая комната.

АЛЬБУС: Зеленый цвет успокаивает, да? Я имею в виду, комнаты Гриффиндора, конечно, хорошие, но эти проблемы с красным цветом, он же сводит с ума, не то, чтобы я наговариваю…

ГАРРИ: Можешь объяснить, зачем ты это сделал?

АЛЬБУС: Я думал, что смогу исправить кое-что. Я думал, Седрик … это несправедливо.

ГАРРИ: Конечно, это несправедливо, Альбус, думаешь я не знаю этого? Я был там. Я видел, как он умирал. Но сделать это.... рисковать всем...

АЛЬБУС: Я знаю…

Гарри (перестает сдерживать свой гнев): Если ты пытался исправить то, что сделал я, то ты пошёл по неправильному пути. Я не искал приключений, я был вынужден в них участвовать. Ты же поступил очень необдуманно, очень глупо и опасно, это могло уничтожить всё...

АЛЬБУС: Я знаю. Хорошо, я знаю.

Пауза. Альбус смахивает слезу, Гарри замечает это и переводит дыхание. Он берет себя в руки.

ГАРРИ: Ну, я тоже ошибался, думая, что Скорпиус сын Волан-де Морта. Он не был тем темным облаком.

АЛЬБУС: Нет.

ГАРРИ: И я спрятал ту карту. Ты больше её не увидишь. Твоя мама оставила комнату такой же, какой она была в день твоего исчезновения, знаешь это? Не впускала меня туда, никого не впускала. Ты действительно её испугал... и меня.

АЛЬБУС: Правда напугал тебя?

ГАРРИ: Да.

АЛЬБУС: Я думал, Гарри Поттер ничего не боится.

ГАРРИ: Так ты обо мне думаешь?

Альбус смотрит на отца, пытаясь его понять.

АЛЬБУС: Не думаю, что Скорпиус рассказал вам, но после того, как мы вернулись с иправления первого испытания турнира, я неожиданно оказался в Гриффиндоре. Но наши отношения не стали лучше. Так что…. Тот факт, что я слизеринец — не причина наших проблем. Дело не в этом.

ГАРРИ: Нет. Я знаю. Дело не в этом.

Гарри смотрит на Альбуса.

Ты в порядке, Альбус?

АЛЬБУС: Нет.

ГАРРИ: Нет. И я тоже.

АКТ ТРЕТИЙ. СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ.

СОН. ГОДРИКОВА ВПАДИНА. КЛАДБИЩЕ

Юный Гарри стоит и смотрит на надгробный камень, памятник весь в цветах и букетах. У него в руках маленький цветочный букет.

ТЕТЯ ПЕТУНЬЯ: Пойдем, клади свои безобразные маленькие цветы и пойдём. Я уже ненавижу эту маленькую деревню. Я не знаю почему, но мне пришла в голову мысль: Годрикова впадина, больше похоже на Безбожная впадину, не деревня, а настоящий улей мерзости. Пошевеливайся, быстро-быстро.

Юный Гарри подходит к могиле. Он стоит перед ней немного дольше, чем мгновение.

Скорее, Гарри ... У меня нет времени на это. У Дадли сегодня собрание скаутов и ты же знаешь, он не любит опаздывать.

ЮНЫЙ ГАРРИ: Тетя Петунья, мы ведь их последние живые родственники, так?

ТЕТЯ ПЕТУНЬЯ: Да. Ты и я. Да.