Unknown

Письмо номер два полковнику Фитцхьюберту далось намного легче. Кучер назвал дату, подходящую для обеих сторон и порекомендовал Тома из колледжа, как человека «очень харашо ладящего с лошадьми», и закончил: Вы были мне отличным хазяином. Я это ценю и, если вам нужно до весны новое седло для лансера, оно висит на гвозде в моей комнате. Держите его сухим в такую пагоду. С уважением, Альберт Кранделл.

Последнее письмо для Майка он накропал с головокружительной скоростью, полностью отбросив всё правила правописания. Старый добрый Майк знал, что чёртова ручка ему никак не даётся.

Дорогой Майк. Чорт, от этого чека мне савсем голову снесло.

Остальное не представляет особого интереса, кроме возможно последнего абзаца:

Увидимся в любой день кагда будешь в городе. Ты же знаешь отель при почте на Берк-стрит? Выпьем там пива и абсудим кагда ехать в К-ленд? Написал твоему дяде что ухажу. Всё в парядке, так что говори день. Альберт.

15

Воскресным утром 21 марта колледж Эпплъярд представлял обычную картину суетливой подготовки девочек к походу в церковь Вуденда. Умышлено отрезанные от ненужных контактов с внешним миром, все пребывали в неведении в течение всего скучного воскресенья относительно шокирующих новостей, от которых у всех бы зачесались языки, запрещено это правилами или нет. Воскресных газет не было и обед потребили в то время, когда обугленные брёвна отеля Ламли тлели под тусклым осенним солнцем. Констебль Бамфер в тот день взял выходной для рыбалки в Кинетоне и вернулся радостным к полуночи с одной чёрной рыбой, пошедшей на жарку к завтраку в понедельник. Эту трапезу грубо прервал приход молодого Джима с запросами из мельбурнских газет: неожиданная смерть неизвестной гувернанточки незамедлительно связалась в сознании журналистов с почти похороненной загадкой колледжа.

Этим воскресеньем в колледже не хватало рук и Мадмуазель с мисс Бак попросили прийти на помощь. Несмотря на то, что в этот день у Минни был выходной, после отъезда мисс Ламли всё лежало в беспорядке, и добродушная горничная осталась на рабочем месте. Натирая столовое серебро в кладовой, в узком окне она видела двух воспитательниц, рассаживающих в ожидающие экипажи девочек в перчатках и шляпках, и уже сидящих в повозке Тома, Элис и кухарку. Минни только вышла через оббитую сукном дверь, ведущую в переднюю, как к своему удивлению увидела почти бегущую вниз по лестнице директрису, держащую в одной руке что-то похожее на корзинку. При виде горничной та остановилась и схватилась за перила так, подумала Минни, словно у неё закружилась голова, и подозвала её:

- Минни! У тебя же сегодня выходной?

- Ничего страшного, мэм, - ответила Минни. – У нас всех много дел после вчерашнего.

- Зайди ко мне в кабинет на секунду. Элис сегодня работает?

- Нет, мэм. Том повёз её и кухарку в церковь. Она вам нужна?

- Как раз наоборот. Ты выглядишь уставшей, Минни. Почему бы тебе не прилечь?

(А на Томе с четверга вообще лица нет и ни слова сочувствия).

- Я сначала разложу посуду, мэм, к тому же кто-то может прийти.

- Вот именно. Я как раз собиралась тебе сказать, что жду этим утром мистера Косгроува. Опекуна мисс Сары. Я увижу его в окно, и сама ему отворю.

- Но, мэм, так ведь не принято, - колеблясь сказала Минни, почувствовав лёгкий болевой толчок в животе.

- Ты хорошая девушка, Минни, и на тебя можно положиться. Я дам тебе пять фунтов к свадьбе. А сейчас делай, что я говорю и уходи. Мне ещё нужно разобраться с некоторыми деловыми письмами перед приходом мистера Косгроува.

- И господи боже, Том, - рассказывала той ночью Минни, - старушка выглядела ужасно – белая как полотно и дышит как паровоз. Пять фунтов? Как снег на голову!

- Ну и ну, чудесам таки быть, - сказал Том, с чмоком обвивая рукой её талию. И он был прав. Чудеса будут всегда.

Как только Мадмуазель вернулась из церкви, сняла вуаль и шляпу, то нанесла soupçon ²⁸бесцветной пудры и бальзама для губ, и предстала у дверей кабинета. Было около часа дня и они по обыкновению были заперт на ключ.

- Входите, Мадмуазель. Что у вас?

- Мадам, могу я переговорить с вами перед déjeuner²⁹ a propos de ³⁰Сара Вейбурн?

Хотя воспитательница знала, что Сара точно не была любимицей директрисы, её удивило как исказилось лицо пожилой женщины, словно по нему пробежал ветер зла.

- Что на счёт Сары Вейбурн?

Графитовые глаза были внимательными, почти настороженными, размышляла потом Диана, будто она боялась того, что я собираюсь сказать.

- Давайте лучше я скажу, Мадмуазель. Вы тратите моё и своё время. Сара Вейбурн уехала этим утром со своим опекуном.

Воспитательница не удержалась от восклицания: