Unknown

Сытый, да в сухих чулках, Уильям почувствовал, что трудности дня начали брать над ним верх. Огонь в очаге горел хорошо, и пляшущее пламя убаюкало его до некоего подобия гипнотического состояния, отчего голоса Дэнни и мистера Джонсона слились в приятное журчание. Он заснул бы прямо там, если бы шорох движения Рейчел, которая поднялась, чтобы сходить в уборную, не разрушил транс, напомнив Вилли, что нужно пойти и проверить лошадей и мулов. Вилли, как мог, вытер их насухо и заплатил мистеру Джонсону за сено, но настоящего сарая, в котором можно было укрыть животных, не имелось – только грубый навес из веток, опирающийся на тонкие жерди. Уильям не хотел, чтобы лошади всю ночь простояли в грязи, если вдруг укрытие затопит водой.

А дождь все лил и лил, но воздух на улице был чистым и свежим, наполненным ночными ароматами деревьев, трав и бегущей воды. После спертого воздуха в доме от этого благоухания у Вилли почти закружилась голова. Наслаждаясь каждым вдохом и изо всех сил стараясь уберечь от воды небольшой факел, который принес с собой, он нырнул сквозь пелену дождя под навес.

Факел шипел, но все еще горел, и Уильям был рад увидеть, что навес не затопило: лошади и мулы (как и коровенка с дикими глазами) стояли на сырой соломе, но не по уши в грязи. Скрипнула дверь уборной, и появилась темная худенькая фигурка Рейчел. Увидев свет факела и кутаясь от дождя в шаль, она присоединилась к Вилли.

– С животными все в порядке?

На ее влажных волосах сверкали дождевые капельки, и Уильям ей улыбнулся.

– Полагаю, они поужинали лучше, чем мы.

Рейчел вздрогнула от воспоминания.

– Я бы лучше съела сено. Ты видел, из чего...

– Нет, – перебил Уильям, – и будет гораздо лучше, ели вы не скажете.

Рейчел хихикнула, но говорить не стала. Вилли не хотел сразу возвращаться в зловонную хижину, и девушка, похоже, тоже не имела такого желания, потому что придвинулась ближе к мулу, чтобы почесать ему за поникшими ушками.

– Мне не нравится, как та женщина на нас смотрит, – не глядя на Вилли, сказала Рейчел спустя секунду. – Она все время пялится на мои ботинки – будто прикидывает, налезут ли они на нее.

Тут Уильям и сам взглянул на ноги Рейчел: ее ботинки ни в коей мере не выглядели модными, но были прочными и добротно сделанными, пусть изрядно поношенными и в пятнах засохшей грязи.

Рейчел тревожно посмотрела на дом.

– Я буду рада уехать отсюда, даже если утром дождь не прекратится.

– Мы уедем, – уверил ее Вилли. – Даже завтрака ждать не станем, если пожелаете.

Он прислонился к одной из вертикальных жердин, на которых держался навес, и ощутил на шее холодные капли дождя. Сонливость прошла, но усталость никуда не делась, и Уильям понял, что ему, как и Рейчел, тревожно.

Мистер Джонсон казался любезным, пускай и грубоватым, но что-то в его поведении было слишком нетерпеливым. Разговаривая, он алчно наклонялся, глаза горели, а его грязные руки все время двигались на коленях.

Возможно, это просто естественное одиночество человека, лишенного компании – потому что, разумеется, присутствие угрюмой миссис Джонсон не было большим утешением. Но отец научил Уильяма доверять своим инстинктам, и поэтому он и не пытался с ними спорить. Ничего не говоря и не извиняясь, он пошарил в седельной сумке, висевшей на шесте, и нашел небольшой кинжал, который носил в сапоге, когда ехал верхом.

Рейчел не отводила от Вилли глаз, когда тот заткнул кинжал за пояс и вытянул подол рубашки поверх штанов, чтобы прикрыть его. Девушка поджала губы, но не протестовала.

Факел начал оплывать и почти погас. Уильям протянул руку, и Рейчел без возражений ее взяла, подходя к нему ближе. Вилли захотелось обнять ее, но он ограничился тем, что локтем прижал ее руку к себе, радуясь теплу ее тела.

Из-за отсутствия задней двери и окна корпус дома темнел на фоне ночи. Они молча обошли его, дождь стучал по их головам, а ноги разъезжались на влажной земле. Сквозь ставни мелькнул свет – крохотное свидетельство присутствия человека. Вилли услышал, как Рейчел сглотнула, и, открывая для нее дверь, коснулся ее руки.

– Хорошего сна, – прошептал он ей. – Вы даже не заметите, как быстро наступит рассвет.

ИМЕННО ТУШЕНОЕ МЯСО и спасло ему жизнь. Безумно уставший, Вилли заснул практически сразу, но ему снились отвратительные сны. Он шел по коридору с узорчатым турецким ковром, однако спустя какое-то время понял: то, что он принял за вьющийся орнамент, на самом деле оказалось змеями. Они поднимали свои головы и раскачивались, когда Вилли приближался к ним. Но твари двигались медленно, и он успевал перепрыгивать через них, шатаясь из стороны в сторону и ударяясь о стены коридора, которые, казалось, обступали, сужая проход.