Unknown

Разборки на улице, достигнув некоего пика, закончились вполне естественным бегством лоялистов, и народ уже начал возвращаться обратно в таверну, двигаясь на волне праведного негодования и самодовольства. Среди вошедших находился высокий темноволосый мужчина, который, обернувшись во время разговора, встретил взгляд Грея и застыл, как вкопанный.

Грей подошел к нему, надеясь, что биение его сердца не было слышно на фоне затихающего уличного шума.

– Мистер Бичем, – проговорил он и взял Персеверанса Уэйнрайта под руку, удерживая за запястье. Это можно было принять за сердечное приветствие, но в действительности являлось фирменным захватом. – Поговорим наедине, сэр?

ОН БЫ НЕ ПОВЕЛ ПЕРСИ в дом, который снял для себя и Дотти. Дотти его не знала, ведь она еще даже не родилась, когда Перси исчез из жизни Грея. Попросту сработал инстинкт, который не позволяет дать маленькому ребенку ядовитую змею для игры.

Перси из каких-то собственных соображений не предложил Грею отправиться к себе на квартиру: наверное, не хотел, чтобы тот знал, где он остановился. На случай, если придется по-тихому скрыться. После минутного замешательства – Грей пока еще не изучил город – Джон согласился на предложение Перси прогуляться на пустырь, называемый Юго-Восточной Площадью.

– Это кладбище для бедняков и бродяг, – сказал Перси, указывая путь. – Здесь хоронят неместных.

– Очень кстати, – проговорил Грей, но Перси либо сделал вид, что не слышит, либо и вправду не расслышал. Так вышло, что они практически не разговаривали – на улицах было полно людей. Несмотря на внешние атрибуты праздника, повсюду царила атмосфера лихорадочного веселья и острого чувства опасности. Тут и там висели полосатые знамена – и хотя на них на всех имелись поля со звездами, однако ни одного повторяющегося рисунка Джон не увидел: полосы были разных размеров и цветов, какие-то флаги имели красные, белые и синие полоски, другие только красные и белые. Филадельфия, может, и являлась столицей мятежников, но до оплота явно не дотягивала.

Пустырь оказался укромнее, чем можно было бы ожидать от кладбища, и при этом на удивление приятным. Лишь единичные деревянные кресты сообщали некие подробности, которые были известны о людях, похороненных под ними. Никто не раскошеливался на установку каменных надгробий, хотя какая-то добрая душа воздвигла большой каменный крест на постаменте в центре поля. Не сговариваясь, они направились к нему, придерживаясь русла небольшого ручья, бежавшего через пустырь.

Грея посетила мысль, что Перси, вероятно, предложил это место, чтобы по дороге сюда дать себе время подумать. Отлично, он тоже подумал. Поэтому, когда Перси сел на основание постамента и выжидательно посмотрел на него, Джон не стал отвлекаться на болтовню о погоде.

– Расскажи мне о второй сестре барона Амандина, – сказал он, стоя перед Перси.

Перси, удивившись, моргнул, но улыбнулся.

– Право, Джон, ты меня поражаешь. Клод не говорил тебе об Амели, я уверен.

Грей ничего не ответил, но в ожидании сложил руки под фалдами своего сюртука. Перси задумался на мгновение и пожал плечами.

– Хорошо. Она была старшей сестрой Клода, моя жена Сесилия - младшая.

– Была, – повторил Грей. – Значит, она умерла.

– Она мертва уже около сорока лет. Почему ты ей интересуешься?

Перси вытащил платочек из рукава и промокнул виски: день был жаркий, а прогулка оказалась долгой – у самого Грея рубашка промокла.

– Где она умерла?

– В борделе в Париже, – от услышанного Грей остолбенел. Перси заметил это и криво усмехнулся. – Если хочешь знать, Джон, я разыскиваю ее сына.

С минуту Грей пялился на него, затем аккуратно присел рядом. Серый камень надгробия оказался теплым под его ягодицами.

– Ладно, – сказал он погодя. – Расскажи мне, будь столь любезен.

Перси искоса посмотрел на него – взгляд был наполнен веселой настороженностью и одновременно удивлением.

– Есть вещи, Джон, о которых я не могу тебе рассказать, ты сам это прекрасно понимаешь. Кстати, я слышал, что ведутся довольно жаркие споры между британскими государственными секретарями о том, кого из них привлечет мое предыдущее предложение, и кому, собственно, оно будет сделано. Полагаю, это твоих рук дело? Я благодарю тебя.

– Не меняй тему. Я не спрашиваю тебя о твоем предыдущем предложении.

«Во всяком случае, пока».

– Я спрашиваю об Амели Бичем и ее сыне. Мне не ясно, как они могут быть связаны со всем остальным, поэтому предполагаю, что они имеют некую значимость для тебя лично. Безусловно, есть вещи, о которых ты не можешь мне поведать например, о более серьезных делах, – он слегка кивнул, – но эта тайна о сестре барона, похоже, несколько более личная.

– Так и есть.

Перси что-то прокручивал в своем мозгу: Грей видел это по его глазам, чуть припухшим и окруженным морщинками, но по-прежнему светившимися теплом и ярко-карим смолянистым оттенком хереса. Перси отрывисто побарабанил пальцами по камню, после чего остановился и решительно повернулся к Грею.