Unknown

– Ну, тогда надевайте её, капитан Рэнсом. Мы должны показывать людям хороший пример, знаете ли.

Уильям примерил шляпу, и ему стало немного не по себе от ощущения её тепла на голове, поэтому он не сразу расслышал, что сказал Грант.

– Капитан?.. – тихо переспросил он.

– Поздравляю! – сказал Грант, и мимолётная улыбка осветила его утомлённое лицо. – Бригадный генерал… – он оглянулся на смердящий молчаливый дом, и улыбка увяла. – Генерал Фрейзер хотел произвести вас в капитаны после Тикондероги, тогда и нужно было это сделать, но… что ж. – он поджал губы, но потом они расслабились. – Генерал Бергойн подписал приказ прошлой ночью, услышав несколько отчётов о битве. Я так понимаю, вы отличились.

Уильям неловко кивнул. У него перехватило горло и защипало глаза. Он не мог вспомнить, чем же ему там удалось отличиться, – знал лишь, что не смог спасти своего командира.

– Спасибо, – только и сумел произнести Уильям, и, не удержавшись, тоже оглянулся.

Дверь в доме оставили открытой.

– Вы не знаете, он... Нет, неважно.

– Знал ли он? – осторожно переспросил Грант. – Я сказал ему. Я принёс приказ.

Не в силах говорить, Уильям мотнул головой. Шляпа удивительным образом оказалась ему впору и осталась на месте.

– Боже, как холодно, – негромко произнёс Грант.

Он сильнее одёрнул мундир, оглядывая поникшие мокрые деревья в плотном тумане. Все остальные ушли по своим делам, оставив их наедине.

– Какое пустынное место! И время суток ужасное.

– Да.

Уильям почувствовал мгновенное облегчение оттого, что признал свою опустошённость, – хотя час и место не имели к этому отношения. Он сглотнул, оглянувшись на дом. Открытая дверь беспокоила Вилли: хотя туман опустился на лес тяжёлой пуховой периной, возле дома его клубы поднимались, обволакивая окна. Уильяму почудилось, что эта мгла идёт, чтобы каким-то образом забрать генерала.

– Я только… закрою дверь, ладно?

Он направился к дому, но Грант жестом остановил его.

– Не надо.

Уильям с удивлением взглянул на него, и капитан пожал плечами, пытаясь говорить небрежно.

– Тот, кто дал вам шляпу, предупредил, что мы должны оставить дверь открытой. Какая-то хайлендская причуда, что-то насчёт, хм, души, требующей выхода, – деликатно сказал он. – И, по крайней мере, чертовский холод поморозит мух, – добавил он безо всякой деликатности.

Ссохшийся желудок Уильяма сжался, и пришлось сглотнуть горечь, которая поднялась в его горле, когда он представил себе копошащиеся личинки.

– Но, конечно, мы не можем… Как долго? – спросил он.

– Недолго, – успокоил его Грант. – Мы только дождёмся совершения похоронного обряда.

Уильям подавил протест, который чуть не сорвался с губ. Конечно. Что ещё можно сделать? И всё же память о вырытых на Высотах окопах, и о грязи, заляпавшей пятнами, словно веснушками, холодные круглые щёки его капрала... Вилли решил, что за последние десять дней потерял чувствительность к подобным вещам. Но вой волков, пришедших пожирать умирающих и мёртвых, внезапно отозвался у него в желудке.

Пробормотав извинения, он отступил в мокрый кустарник, и его там вырвало – он постарался сделать это как можно тише. Вилли беззвучно всплакнул, вытер лицо пригоршней влажных листьев и вернулся.

Грант тактично сделал вид, что поверил, будто Уильям просто отошёл, чтобы облегчиться, и не стал задавать вопросов.

– Внушительный джентльмен, – небрежно заметил Грант. – Я говорю о родственнике генерала. На вид и не подумаешь, что они родня, правда?

Поглощённый умирающей надеждой и душераздирающим горем, Уильям едва обратил внимание на полковника Фрейзера. А когда позже тот столь внезапно всучил ему свою шляпу, Вилли оказался слишком ошеломлён, чтобы хорошенько его разглядеть.

Однако он согласно кивнул, смутно припоминая высокую коленопреклонённую фигуру у постели и красные блики огня у него на макушке.

– У него с вами больше сходства, чем с генералом, – бесцеремонно добавил Грант и засмеялся с болезненным хрипом. – Вы уверены, что в вашей семье нет шотландской ветви?

– Нет. Йоркширцы с обеих сторон, вплоть до всемирного потопа, не считая единственной французской прабабушки, – ответил Уильям, благодарный за лёгкую болтовню, отвлёкшую его на минуту. – Мать моего отчима наполовину шотландка, – как вы думаете, это считается?

Но Грант не успел ничего ответить, так как из туманной мглы до них донёсся стон обречённой души. Оба, прислушиваясь, застыли. Это приближался волынщик бригадного генерала и Балкаррес с некоторыми своими рейнджерами [военнослужащий диверсионно-разведывательного подразделения – прим. перев.]. Совершить похоронный обряд.

Взошло солнце, но облака и кроны деревьев скрывали его. Лицо Гранта было одного цвета с туманом, – бледное, блестящее от влаги.

Звук, казалось, шёл с большого расстояния и вместе с тем – из самого леса. Затем к стенаниям волынки присоединились вопли и улюлюканье – это были Балкаррес и его индейцы. Несмотря на зловещие звуки, Уильям немного успокоился: это будут не поспешные похороны на поле боя, без уважения и внимания.

– Звучит как волчий вой, не правда ли? – пробормотал Грант.