Unknown

– Что он хотел сказать? – спросила она у пса. – «Я боюсь, а вдруг ты погибнешь из-за того, что любишь»? Неужели он считает меня одной из тех дурочек, которые чахнут, и падают в обморок, и бледнеют от любви, вроде Эбигейл Миллер? Она ведь и не собирается действительно умирать ради кого-нибудь, не говоря уж о своем бедном муже. – Рейчел посмотрела на Ролло и встряхнула мех на его шее. – И что он имел в виду, целуя ту вульгарную особу, – прости мне, Господи, отсутствие доброжелательности, но правду нельзя игнорировать – и меньше чем через три часа поцеловав меня? Скажи мне! Что все это значит?

Рейчел отпустила пса, который, дружелюбно лизнув ей руку, молча выбежал из палатки, без сомнения, чтобы передать ее вопрос своему сердитому хозяину.

Нужно поставить кипятиться кофейник и сделать что-нибудь на ужин: голодный и замерзший Дэнни скоро вернется из больничной палатки. Но Рейчел продолжала сидеть, уставившись на пламя свечи и гадая, ощутит ли она огонь, если проведет по нему рукой.

Вряд ли. Когда Йен коснулся ее, все тело внезапно воспламенилось, будто факел, вымоченный в скипидаре. И оно по-прежнему пылало. Чудо, что ее рубашка еще не загорелась.

Рейчел знала, что он за человек. Йен не делал из этого секрета. Мужчина, который живет насилием и несет его внутри себя.

– Но ведь и я использовала его, когда мне это понадобилось, правда? – спросила она свечу.

Поведение, не достойное квакера. Ты не согласилась довериться милости Божьей, и не желала принимать Его волю. Ты не только потворствовала насилию и поощряла его, но и подвергла душу и тело Йена Мюррея огромной опасности. Нет, какая польза в том, чтобы игнорировать правду?

– Хотя, если уж быть до конца честной, – с вызовом сказала она свече, – уверена, что Йен в равной степени сделал это для Дэнни, как и ради меня.

– Кто сделал что?

Сначала в палатке показалась голова ее брата, который моргнул и, зайдя внутрь, выпрямился.

– Ты не помолишься обо мне? – вдруг попросила Рейчел. – Я в огромной опасности.

Дэнни уставился на нее немигающими за стеклами очков глазами.

– И правда, в опасности, – медленно проговорил он. – Хотя я и сомневаюсь, что молитва тебе поможет.

– Как, неужели у тебя не осталось веры в Господа?

Рейчел говорила резко, еще сильнее испугавшись при мысли, что все, что брат видел за последний месяц, могло просто сломить его. Она боялась, что ее собственная вера значительно поколебалась, но надеялась на веру Дэнни, которая станет для нее щитом и укрытием. Но если и та исчезнет...

– О, вера в Бога бесконечна, – улыбнулся он. – А вот в тебя? Не настолько большая.

Дэнни снял шляпу и повесил ее на гвоздь, который сам и забил в стойку палатки. Затем проверил, застегнут ли входной клапан на ночь.

– Когда я шел домой, то слышал, как выли волки, – заметил он. – Причем, ближе, чем хотелось бы.

Дэнни сел напротив сестры.

– Йен Мюррей? – напрямик спросил он.

– Откуда ты знаешь? – ее руки дрожали, и Рейчел раздраженно вытерла их о передник.

– Я только что встретил его пса, – Дэнни с интересом разглядывал сестру. – Что он тебе сказал?

– Я... ничего.

Дэнни недоверчиво выгнул одну бровь, и Рейчел сдалась.

– Не слишком много. Он сказал... что я люблю его.

– А ты любишь? – спросил Дэнни, совсем не удивившись.

– Как я могу любить такого мужчину?

– Если бы не любила, то не думаю, что просила бы меня помолиться о тебе, – указал он. – Ты бы просто прогнала его прочь. А на вопрос «как?» я вряд ли смогу ответить... хотя, полагаю, что он и так был риторическим.

Несмотря на смятение, Рейчел рассмеялась.

– Нет, – сказала она, разглаживая передник на коленях. – Я в прямом смысле задавала вопрос. Больше, как... Ну, можно ли сказать, что Иов чисто риторически спрашивал у Бога, что Он думает? Я в этом смысле спрашивала. (В Книге Иова сам праведный Иов Многострадальный напрямую спрашивает у Бога, например, так: «Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне», (Иов, гл. 31). – прим. пер.)

– Задавать вопросы Богу – дело опасное, – ответил ее брат вдумчиво. – Ты получаешь ответы, но, как правило, они заводят тебя в причудливые места.

Дэнни снова ей улыбнулся – на сей раз нежно и с таким сочувствием, что Рейчел отвела глаза.

Она сидела и, собирая пальцами передник в складочки, прислушивалась к крикам и пьяному пению, которые раздавались в лагере каждую ночь. Рейчел хотела заметить, что ничто уже не будет казаться более причудливым, чем два квакера посреди армии, и даже ставшие ее частью. Но ведь именно заданный Дэнни вопрос к Богу и привел их сюда, а Рейчел не хотелось, чтобы брат думал, будто она его винит.

Вместо этого она подняла глаза и серьезно спросила:

– А ты когда-нибудь влюблялся, Дэнни?

– О, - произнес он и опустил взгляд на свои собственные руки, которыми уперся в колени. Дэнни по-прежнему улыбался, но улыбка изменилась – стала мечтательной, как будто он увидел что-то мысленным взором. – Да. Думаю, да.

– В Англии?

Дэнни кивнул.

– Да. Хотя... Мне не следовало.

– Она... она не из квакеров?

– Нет, – мягко ответил он. – Не из квакеров.