Unknown

«Расскажи это своей бабушке», – ответила моя нервная система, когда раздалось сначала невнятное ругательство, а затем – шум потасовки, хруст сухих листьев, треск ломающихся ветвей и внезапный глухой стук, похожий на звук лопнувшей дыни, когда твердое тело внезапно сталкивается с чьей-то головой. Кто-то крикнул, чье-то тело повалилось, и послышался торопливый шорох – грабители обыскивали карманы жертвы.

Я не могла пошевелиться. Мне отчаянно хотелось убежать, но я приросла к месту: ноги просто отказывались слушаться – как в ночном кошмаре, когда кто-то приближается к тебе, а ты не в состоянии двигаться.

Мой рот был открыт, и я прилагала все силы, чтобы не закричать, но в то же время так испугалась, что не в состоянии издать ни звука. Дышала я шумно, каждый вдох эхом отдавался в моей голове, и совершенно внезапно я почувствовала, как заложило нос, перехватило дыхание, а горло засаднило от проглоченной крови. Меня что-то придавило – тяжелое, бесформенное – оно вжимало меня в землю, жесткую от камней и упавших шишек. Я ощутила горячее дыхание прямо в ухе:

– Ну, давай же. Прости, Марта, но тебе придется. Я должен взять тебя. Да, вот так... О, Боже, вот так... да....

Я не помню, как упала на землю. Свернувшись будто зародыш и прижав лицо к коленям, я дрожала от ярости и ужаса. Кусты рядом зашуршали: в паре футах от меня с шуточками и смехом прошли несколько человек.

А потом у меня в голове заговорил некий малюсенький остаток здравого смысла, – хладнокровный, как дьявол – который бесстрастно заметил: «О, так это и есть флешбэк. Как интересно».

– Я покажу тебе «интересно», – прошептала я.

Или думала, что прошептала, потому что вряд ли издавала какие-то звуки. Я была полностью одета – закутана от холода – и только лицом ощущала прохладу. Но все равно – я лежала голая и чувствовала, как мерзнут мои обнаженные груди и бедра... и между бедер...

Я сжала ноги так крепко, как только могла, и изо всех сил прикусила губу. Теперь я действительно ощутила вкус крови. Однако дальше ничего не произошло. Я все помнила очень живо. Но это было лишь воспоминание. Прошлое не повторилось.

Очень медленно я пришла в себя. Моя губа болела, и из нее текла кровь: языком я чувствовала след укуса и болтающийся лоскут плоти, ощущался вкус серебра и меди, как будто во рту находились монетки.

Я дышала так, будто милю пробежала, но я могла дышать: носоглотка была чистой, расслабленной и открытой – ни повреждений, ни першения. Я обливалась потом, и мои мускулы болели от того, что так сильно сжимались.

Слева от меня в кустах послышался стон. «Значит, они не убили его», – мелькнула смутная мысль. Я подумала, что должна пойти и посмотреть, помочь ему. Я не хотела. Не хотела прикасаться к мужчине, видеть мужчину – даже рядом находиться. Однако это не имело значения: двигаться я не могла.

Меня больше не сковывал ужас: я знала, где нахожусь, и что опасности нет… что все хорошо. Но я не могла двигаться и лежала, скорчившись, потея и дрожа. И прислушиваясь.

Мужчина издал несколько стонов, затем медленно перекатился, шурша ветками.

– Вот дерьмо, – пробурчал он и первое время лежал неподвижно и тяжело дышал, затем внезапно сел, воскликнув: – Вот дерьмо! – то ли от боли, когда пошевелился, то ли вспомнив о грабеже – я не знала. Затем послышались бормотания и ругательства, вздох и тишина... а потом полный настоящего ужаса крик, который ударил в мой позвоночник, будто электрический разряд.

Было слышно, как мужчина безумно пытается встать на ноги, и что ему это удалось… Почему? Почему? Да что происходит? Треск и шум побега. Ужас был заразным: с колотящимся сердцем я вскочила на ноги и тоже хотела убежать, но не знала, куда. Из-за этого идиота я ничего не слышала. Что там случилось, черт побери?

Слабый шорох сухой листвы заставил меня резко повернуть голову – и у меня чуть инфаркт не случился, когда через долю секунды Ролло сунул свой мокрый нос в мою ладонь.

– Иисус твою Рузвельт Христос! – воскликнула я, с облегчением услышав свой собственный голос. Шорох листьев: кто-то еще шел ко мне.

– О, так вот ты где, тетушка, – показалась высокая фигура, – почти тень в темноте – и Йен Младший коснулся моей руки. – Ты в порядке, тетушка? – в его голосе звучало беспокойство, благослови его Бог.

– Да, – довольно слабо отозвалась я, а потом чуть более убедительно произнесла: – Да. В порядке. Я заблудилась в темноте.

– О, – темная фигура расслабилась. – Я так и подумал, что ты, наверное, потерялась. Дэнни Хантер пришел и сказал, что ты отправилась на поиски какого-то жира, но не вернулась, и он о тебе беспокоился. Вот мы с Ролло и пошли тебя искать. А кто был тот парень, которого Ролло так напугал?

– Не знаю.

Вспомнив о жире опоссума, я поискала чашку. Она лежала на земле – пустая и чистая. А по чавкающим звукам я заключила, что Ролло, вылакав все ее содержимое, теперь тщательно облизывал сухие листья, на которые пролился жир, когда я уронила чашку. В данных обстоятельствах я не чувствовала себя вправе ругаться на него.

Йен наклонился и поднял посудину.