Unknown

– Джеб не хотел вас обидеть, мэ-эм, – прошептал Неф, доверительно придвигаясь ко мне ближе, когда брал напиток. – Просто он не может испражняться без посторонней помощи, а леди о таком он попросить не может. Мистер Дэнзелл или док придут не скоро. Но я ему помогу.

– Может, мне позвать одного из санитаров? – удивившись, спросила я. – Они же рядом.

– О, нет, мэ-эм. Когда солнце садится, они считают, что их работа закончилась. И придут, только если тут начнется драка или палатка загорится.

– Хм, – произнесла я.

Определенно, нравы медицинского персонала со временем не слишком меняются.

– Я найду одного из врачей, – уверила я мистера Брюстера.

Рука Нефа сильно дрожала, и мне пришлось приложить к его ладони свои пальцы и помочь ему выпить. Я сомневалась, что он может стоять достаточно долго, чтобы справиться со своей нуждой, не говоря уже о помощи капралу Шордитчу. Но, хотя мистер Брюстер и выглядел худым и желтым, боевого задора ему было не занимать.

– Что-что, а посрать-то я сейчас умелец знатный, уж будьте уверены, – сказал он мне, ухмыляясь, и вытер лицо дрожащей рукой. Сделав паузу между глотками, он с трудом перевел дыхание. – А... может быть, у вас есть жир для готовки, мэм? Мой задний проход саднит, как твой освежеванный кролик. Я смогу сам помазать, ну, если только вы не захотите сделать это для меня.

– Я спрошу у доктора Хантера, – сухо ответила я. – Уверена, он будет рад помочь.

Поскольку большинство больных уже спали, я быстро завершила обход и отправилась искать Дэнни Хантера, которого нашла возле его собственной палатки. Закутавшись в шарф от холода, он мечтательно слушал балладу, которую пели возле соседнего костра.

– Кто? – при моем появлении он вышел из своего ступора, хотя, чтобы полностью вернуться на землю, ему потребовалось еще немного времени. – О, друг Джебедайя, понятно. Разумеется... Я сейчас же пойду.

– Есть у вас гусиный или медвежий жир?

Дэнни покрепче усадил свои очки на носу и озадаченно взглянул на меня.

– Друг Джебедайя не страдает от запора, да? Я так понимаю, что его трудности, скорее, технического порядка, нежели физиологического.

Я рассмеялась и объяснила.

– О. Понятно. У меня есть немного мази, – с сомнением сказал он. – Но она с ментолом – для лечения гриппа и плеврита, как ты знаешь. Боюсь, что это средство вряд ли принесет облегчение заднице друга Брюстера.

– Пожалуй, да, -– согласилась я. – Почему бы вам не пойти и не помочь мистеру Шордитчу, а я найду немного обычного жира и принесу туда?

Жир – любой жир – был неотъемлемой частью готовки, и мне потребовалось спросить всего возле двух костров, чтобы получить целую чашку оного. Давая его, леди сообщила мне, что это топленый жир опоссума.

– Жирнее, чем жир, – заверила меня она, – и вкусный к тому же.

Эта последняя характеристика вряд ли представляла большой интерес для мистера Брюстера – или, по крайней мере, я надеялась, что нет. Но я от души поблагодарила женщину и отправилась сквозь темноту обратно в маленькую больничную палатку.

Во всяком случае, я собиралась идти в том направлении. Однако луна еще не взошла, и через несколько минут я поняла, что не узнаю лесистый холм, по которому иду, спотыкаясь о корни и упавшие ветки.

Тихонько бормоча ругательства, я повернула налево – конечно, это было... Нет, не туда. Выругавшись про себя, я остановилась. Ну не могла я потеряться: только не посреди палаточного городка, в котором находилась, по крайней мере, половина континентальной армии, – не говоря уже о нескольких десятках ополченских рот. Но в каком именно месте палаточного лагеря я была... Сквозь деревья я видела мерцание нескольких костров, но взаиморасположение их казалось незнакомым. Сбитая с толку, я повернула в другую сторону, напрягая глаза в поисках заплатанной крыши большого шатра полковника Мартина – самой заметной достопримечательности, которая могла быть видна в темноте.

Что-то пробежало по моей ноге, и я рефлекторно ее отдернула, плеснув на руку растаявший жир опоссума. Стиснув зубы, я как следует вытерла руку о передник. Жир опоссума чрезвычайно маслянистый, но его основным недостатком в качестве смазки является то, что он воняет дохлым опоссумом.

Из кустов справа от меня появилась сова – бессменная спутница ночи, внезапно пролетевшая в нескольких футах от моего лица, и, судорожно подпрыгнув, мое сердце заколотилось. Вслед за этим вдруг треснула ветка, и я услышала шаги нескольких мужчин, пробиравшихся сквозь ближайшие кусты и невнятно переговаривавшихся между собой.

Закусив нижнюю губу, я стояла почти неподвижно и внезапно ощутила волну иррационального ужаса.

«Все в порядке! – говорила я себе, разозлившись. – Это лишь солдаты в поисках кратчайшего пути. Не угроза. Тебе ничто не угрожает».