Unknown

Правительству «Народного единства» Альенде, которое рабочий класс во многом считал своим, угрожали как снаружи, так и изнутри. Рабочие и крестьяне становились радикальнее, общество в целом резко поляризовалось.

Такая ситуация, угрожающая правительству, заставляла команду Бира работать в напряженном графике. Проект испытывал трудности сразу по ряду направлений, и ужесточение графика не помогало, причем трудности были скорее не технологическими, а социальными.

Исследователи операций должны были изучить каждую национализированную компанию и установить, какие производственные показатели программное обеспечение должно будет отслеживать, а какие оно должно игнорировать. Это было непростой задачей даже для упрощённой модели, которая должна была не отображать чилийскую экономику во всей ее сложности, а просто выяснить ключевые факторы, оказывающие наибольшее влияние на выпуск продукции. Тем не менее, модель CHECO должна была выйти за рамки производственных факторов (производительности и спроса) — для учета предложения валюты (инвестиций и инфляции).

Но его команде было трудно даже просто получить необходимую информацию для проверки модели. Данные по шахтам были двухлетней давности. Данные по сельскому хозяйству были фрагментарными. На некоторых предприятиях продвинутые методы сбора информации просто не использовались.

В конце концов, хотя CHECO и смогла рассчитать экспериментальные модели, изучающие инфляцию, курс иностранной валюты и национальный доход, а также упрощенные модели экономики в целом и некоторых секторов, группа рассматривала эти усилия лишь как испытательный полигон, который не может использоваться для разработки политики.

Кроме того, несмотря на всё желание Бира и Флореса и стремление Альенде сделать проект вовлекающим, децентрализованным и антибюрократическим, роль заводских рабочих иногда была ничтожной, причём инженеры «Киберсина» были склонны разговаривать прежде всего с высшим руководством предприятия, затем с управленцами среднего уровня, и только потом, наконец, с заводскими инженерами производства.

Медина, рассказывая историю проекта, старается не романтизировать его результаты. Инженеры консультировались с рабочими комитетами, но не на регулярной основе. Кроме того, чтобы иметь возможность моделировать поведение отдельных фабрик, им требовалось высшее образование в области исследования операций, а в Чили в это время было очень мало выпускников, прошедших такую подготовку. Команда столкнулась с сопротивлением руководителей заводов, классовая позиция которых их враждебными к проекту — или которые просто не понимали, какова его цель.

Несмотря на указание, предписывавшее инженерам завода взаимодействовать с рабочими комитетами, классовое деление всё ещё служило препятствием: вопреки распоряжению, инженеры относились к рабочим снисходительно и предпочитали разговаривать с руководством. Медина в процессе исследований нашла очень мало свидетельств, того что рядовые работники играли сколько-нибудь значительную роль в формировании процесса моделирования.

Но вполне можно представить, что та же система могла бы использоваться совсем по-другому, вооружая, а не разоружая рабочих. Действительно, даже на этапе зарождения коммуникационная сеть «Киберсина» помогла группам рабочих самостоятельно организовать производство и распределение во время крайне опасной забастовки грузоперевозчиков, которая была устроена в 1972 году консервативными деловыми кругами и поддержана ЦРУ. Этим система отсрочила уничтожение сражающегося правительства Альенде.

Кибер-штрейкбрехер?

Именно во время забастовки «Киберсин» вошел в свои права. Сеть позволила правительству сразу же получать информацию, где дефицит является самым жёстким, и где находятся водители, не участвующие в бойкоте, а также мобилизовать или перенаправить свои собственные транспортные средства, чтобы не прерывать перевозку товаров.

Но это была не просто операция, проводимая сверху вниз под руководством президента и его министров из дворца Ла-Монеда. Забастовка заставила государственные предприятия, которые находились рядом друг с другом, работать вместе в cordónes industriales — «промышленных поясах» — для координации потоков сырья и готовой продукции. Сordónes, в свою очередь, сотрудничали с местными общественными организациями, такими, как группы матерей, чтобы оказать помощь в распределении.

Автономная работа этих «поясов» повторяла формы спонтанного рабочего и общинного самоуправления, которые, постоянно возникают во время революционных потрясений, кризисов или стихийных бедствий, неважно, называют ли их «councils» в Великобритании, «comités d'entreprises» во Франции, «Советами» в России, «szovjeteket» в Венгрии или «shorai» в Иране.