Unknown

Либеральный обозреватель Ребекка Солнит в своей книге «Рай, построенный в аду» о социальной истории необычных сообществ, возникающих в подобные критические моменты, описывает, как главной тенденцией в них становится спокойная и решительная организация, столь далекая от хаотической гоббсовской «войны всех против всех», которую рисует воображение элит. Она неоднократно замечала, что, судя по высказываниям выживших в ходе землетрясений, сильных пожаров, эпидемий, наводнений и даже террористических нападений, они чувствуют себя по-настоящему живыми, устремленными к общей цели и даже радостными, несмотря на пережитые ужасы.

Неудивительно, что представители богатого традициями либертарного течения социалистической мысли, включающего труды таких исследователей, как Роза Люксембург, Антон Паннекук и Пауль Маттик, подчеркивают, что такие организации, такие «советы» — фундамент свободного общества, которое они хотели бы построить.

Главная задача заключается в расширении масштабов подобной демократической нерыночной организации. Этот вопрос — краткая версия дебатов о «расчётной дискуссии». Относительно плоские иерархии, как представляется, вполне способны демократически координировать производство и распределение ограниченного числа товаров и услуг, при небольшом числе людей и в ограниченном географическом масштабе. Но как производить то несметное число продуктов, необходимых современной национальной (или даже глобальной) экономике — с её сложной сетью перекрестных цепочек поставок, тысячами предприятий и миллионами (а то и миллиардами, если рассматривать глобальный случай) жителей — без обширной, всепроникающей и неэффективной бюрократии? Как интересы локального производственного узла гармонично интегрировать с интересами общества в целом? То, что входит в интересы местного предприятия, может не отвечать интересам страны.

События, произошедшие в Чили в октябре 1972 года, возможно, не являются окончательным ответом на эти вопросы, но намекают на некоторые возможности. 15 октября Флорес предложил директору проекта CHECO применить то, что они узнали из своих экспериментов, для борьбы с забастовкой.

Они создали в президентском дворце центральный командный центр, который с помощью телексов был связан с рядом специализированных оперативных подразделений, ориентированных на различные ключевые секторы: транспорт, промышленность, энергетика, банковское дело, поставка товаров и так далее. Эта сеть позволила правительству получать поминутные обновления сведений непосредственно из разных районов страны, а затем так же быстро реагировать, отправляя указания вниз по той же сети. Команда во дворце анализировала поступающие данные и сводила их в отчеты, основываясь на которых руководители правительства принимали решения.

Если на одном заводе не хватало топлива, запасных частей, сырья или других ресурсов, эти данные передавались по сети другому предприятию, которое могло помочь. Также распространялась информация о том, на каких дорогах нет оппозиционеров, что позволяло грузовикам, оставшимся под государственным контролем, изменять маршрут и избегать блокад. Как отмечает Медина, некоторые историки, напротив, подчеркивают именно роль народной мобилизации снизу в срыве забастовки, но она утверждает, что подобное противопоставление не требуется. Хоть и не ликвидировав вертикальную иерархию, эта сеть действительно соединила правительственный командный центр с горизонтальной активностью на местах.

Медина пишет: «Сеть обеспечила коммуникационную инфраструктуру для связи революции сверху, возглавляемой Альенде, с революцией снизу, во главе с чилийскими рабочими и членами низовых организаций, и помогла координировать деятельность обеих частей в период кризиса».

Она считает, что «Киберсин» просто остался незамеченным, «как это часто бывает с инфраструктурой». Система не указывала рабочим, что делать; рабочие и их представители в правительстве просто использовали её в качестве инструмента, помогающего им делать то, что они хотят.

То, что на самом деле чилийцы управляли технологией, а не наоборот, должно уменьшить потенциальные опасения по поводу того, что наша гипотеза, что современные вычислительные мощности и телекоммуникационные сети могут успешно использоваться для преодоления экономических трудностей, является чисто технократическим решением; и что мы предлагаем переложить ответственность за построение демократического нерыночного общества на алгоритм. На самом деле, подразумевается совершенно обратное.