Unknown

– Упиваешься? Наконец смогла хоть немного отомстить? – после чего сестра негодующе вскрикнула: – Но это ведь не я тебя запирала! Кормила лишь хлебом с водой тоже не я!

Лавиния была близка к правде, но не достаточно. Да, возможно, где-то в глубине той тьмы, что досталась мне от матери, я хотела видеть страдания тех, кто заставлял страдать меня. Как раз, поэтому я очень даже понимала желание Дастина спалить всё дотла. Однако уже та самая светлая часть меня, та часть, что зовётся душой и что была дарована мне Магией, не хочет продолжать этот круг из ненависти. Прислушавшись к себе, я уверено могу сказать: последнее, чего хочу – мучить своих обидчиков. А вот потешить свою гордыню очень даже желаю, тем более, когда передо мной тот, кто не стеснялся делать то же самое.

Пронзив сестру ответным взглядом, я протянула:

– А что делала ты, когда видела, как твоя мать вымещает на мне свою злость? Не помнишь? Тогда я освежу тебе память. Ты не делала ничего. Вообще. Просто смотрела издалека и даже не пыталась как-то помочь.

– Разве я могла что-то сделать? – возмутилась сестра, картинно заламывая руки. – Думаешь, в том доме у меня было так уж больше прав, чем у тебя? Если ты искренне в это веришь, то ты глупее, чем я думала.

– Твоя мать очень любила тебя, – с едва заметной обидой в голосе поспешила я указать на очевидный рычаг. – Попроси ты, и она бы прислушалась. Я ведь не раз видела, когда тебе нужно, ты умеешь убеждать.

Не сумев выдержать последовавший за этим обвиняющий взгляд, Лавиния отвернулась и, принявшись метаться по крохотной комнате, торопливо и зло заговорила:

– Легко тебе рассуждать, Пока ты отбывала наказание за своё же упрямство, я разрывалась между занятиями! Думаешь, звездой сезона становятся просто так? За хорошенькое личико? – полетели в меня риторические вопросы, на которые сестра поспешила сама ответить: – Конечно же, нет! За всем этим скрыто безумно много работы над собой. Ты даже не представляешь, как строга была ко мне мать, когда дело касалось уроков леди!

Лавиния продолжила свои возмущения, перечисляя все свои тяготы, а их в реальности было очень много. На самом деле мне всё это было известно. Я не раз видела как сестра, скрывая слёзы на глазах, ходила в неудобных туфлях и со стопкой книг на голове, кружа по учебной комнате часами. Или то, как много ей приходилось читать, чаще всего совсем не интересных ей книг, чтобы иметь много тем для разговора. Искусство идеальной собеседницы она оттачивала годами, теряя возможность веселиться как обычный ребёнок. С того момента, как мы познакомились, всё, чем были забиты её дни – подготовка к достижению превосходной репутации и самой завидной партии.

Неожиданно ясно посмотрев на Лавинию, я вдруг кое-что поняла. Мы с ней были очень далеки друг от друга, но в то же время безумно… похожи. Нас растили, возлагая свои собственные надежды, нам давали всё самое лучшее, до чего могли дотянуться, чтобы в будущем самим пожать созревшие плоды. Ни меня, ни Лавинию не видели просто девушкой, обычным человеком. И я, и она всегда были только инструментом для достижения цели. Да, сестра при этом была любима как матерью, так и отцом, но что-то более завидной её участь всё равно не становилась.

Грустно хмыкнув на промелькнувшие мысли, я посмотрела на свои руки и без лишних эмоций произнесла:

– Видимо у нас больше общего, чем мне казалось. – А затем пришла к выводам, которые тут же и озвучила: – Жаль это уже не улучшит наших отношений – ты всегда будешь частью семьи Гроу, которая долгие годы пыталась меня сломить и заставить забыть о том, кем я являюсь. Путей к примирению больше нет.

– И кем же ты являлась, позволь спросить? – язвительно уточнила Лавиния. – Ну, кроме того, что ты всегда была, есть и будешь бастардом благородного лорда.

Наши с сестрой взгляды снова встретились, но теперь от угрозы, всколыхнувшейся во мне, она отшатнулась, оступилась и, рухнув на кровать, уже оттуда слушала мой твёрдый голос:

– Не ты одна рождена, чтобы править. Не тебя одну готовили к тому, чтобы быть госпожой, а не слугой. И не только тебе суждено управлять своими землями. – А затем, чуть смягчившись, хмыкнула скорее для себя: – Правда, до недавнего времени я не подозревала, что моё место именно здесь.

Такая самоуверенность в той, кто совсем недавно был лишь тенью, не понравилась Лавинии. Потому она взорвалась: