Unknown

 - Меня всегда поражали старинные истории о Юпитере, посещавшем землю. Во время этих причудливых приключений бог вовсе не был похож на Громовержца, он был мужчиной маленького достатка, пастухом, крестьянином, часто - даже животным. Могущественный дух в Традиции, великом моралисте Времени, почитал мудрость древних. Аналогичным образом я объяснил бы визиты Юпитера на землю. Чтобы править людьми, даже богу, оказывается, нужно чувствовать то же, что и человек, а иногда - то же, что и животное, по-видимому, обуреваемое наиболее низменными страстями. Следовательно, человечество - моя большая игра.

 

 - Скольким могущественным аристократам сейчас не хватает лишь ума для того, чтобы занять пост премьер-министра, а что нужно Вивиану Грею, чтобы достичь такого же результата? Влияние такого аристократа. Если два человека могут оказать друг другу столь существенную помощь, почему бы не свести их вместе? Должен ли я, раз по праву рождения не могу воплотить в жизнь свои фантазии, провести всю жизнь киснущим мизантропом в старом шато?

 

 Если предположить, что я познакомлюсь с таким вельможей, готов ли я к этому? Испытаю свою душу. Белы ли мои щеки? У меня достаточно ума для замыслов, я довольно искусно играю на самом блистательном из музыкальных инструментов - человеческом голосе, чтобы другие полюбили эти замыслы. Хотелось бы еще вот что: храбрость, чистейшую, идеальную храбрость, но разве ведом Вивиану Грею страх?

Вместо ответа он рассмеялся, и смех его был полон горчайшей издевки.

 

 

 ГЛАВА 9

 

 Следует ли удивляться, что Вивиан Грей, чей разум кипел от подобных чувств, должен был ждать прихода того времени, когда ему нужно будет отбыть в Оксфорд, с чувством отвращения? После многих часов горьких размышлений он обратился к отцу, поведал ему о своих чувствах, но скрыл от него свои истинные взгляды, сосредоточился лишь на бедственном положении человека, которого выбрасывают обратно в жизнь в то время, когда общество, кажется, особенно окрылено духом активности и столь много возможностей открывается ежедневно для храбрых и безрассудных.

 

 - Вивиан, - сказал мистер Грей, - остерегайся попыток стать великим человеком. Успешной может стать лишь одна такая попытка из десяти тысяч, слишком пугающее неравенство. Поскольку ты - большой поклонник лорда Бэйкона, вероятно, ты помнишь его притчу под названием «Мемнон, или Слишком прыткий юноша». Надеюсь, ты не собираешься стать одним из этих сынов Авроры, которые, раздувшись от блестящего образа хвастовства и тщеславия, предпринимают действия, несоразмерные их силам.

 

 Ты говоришь мне об особенно активном духе общества: если дух общества столь невероятно активен, мистеру Вивиану Грею следует остерегаться, чтобы общество его не обогнало. Мой мальчик, разве нежелание совершенствовать свой ум - именно то, что позволит тебе выиграть этот забег? Мы живем в век неустойчивых взглядов и оспариваемых принципов, в мерах, принимаемых нашими правителями, спекулятивный дух нынешнего времени, мягко говоря, неощутим. Нет, не надо, мой мальчик, почитай «Просопопею» или «Политическую экономию»! Мне известно, что ты собираешься возразить, но, сделай милость, оставим Тюрго и Галилея мистеру Каннингу и Палате общин, или твоему кузену Харгрейву и его Дискуссионному клубу. Но, кроме шуток, возьми шляпу, и пойдем в Эвансу, я обещал заглянуть, посмотреть на «Библию Мазарини», обсудим этом потом.

 

 - Ты ведь знаешь, Вивиан, я - не фанатик, я не из тех, кто противится применению утонченной философии в повседневных житейских делах. Надеюсь, человечество способно совершенствоваться, я уверен, есть простор для огромных улучшений, совершенствование человека, безусловно, приятная мечта. (Хорошо, что Юнион-Клуб проявляет себя после открытия), но, хотя у нас могут быть паровые кухни, человеческая природа, полагаю, в наши дни почти такова же, как тысячи лет назад, когда мудрецы гуляли по берегам Илисоса.

 Если наши моральные силы возрастут соразмерно физическим, хвала способности человека совершенствоваться! А почтенные праздные фланеры вроде нас с тобой, Вивиан, смогут получить возможность ходить по улицам Лондона без того, чтобы им наступали на пятки - именно этой церемонии я сейчас подвергаюсь. В наши дни все мы изучаем науки, но никто из нас не изучает себя. Это не вполне сократический процесс, а что касается греческого «познай себя» более древних афинян, этот принцип вышел из моды в девятнадцатом веке (я верю, что это - просто слова). Мы - единственные личности, о которых мы ничего не знаем.