Unknown

На самом деле во всей второй половине двадцатого века они вряд ли могли выбрать худшее время для возвращения домой. Инфляция была высока и уничтожала те небольшие сбережения, которые оставались у них после обмена денег. В стране бушевали трудовые конфликты, когда рабочие пытались сохранить свою зарплату в условиях обвала стоимости фунта стерлингов. Электричество и топливо были нормированы, поскольку правительство пыталось сохранить свет. "Мы ненавидели это и родили еще одного ребенка", - смеясь, говорит Норма. Однако в то время было не до смеха. Им приходилось обращаться за помощью к родственникам, и они беспокоились о том, что с ними будет дальше.

Однажды вечером они встретились с другом из Танзании, чтобы выпить. Он покинул Дар-эс-Салам, когда его компания была национализирована, и находился в Великобритании на отдыхе. Выслушав их жалобы, он спросил, не согласится ли Майкл перейти на работу в юридическую фирму, обслуживающую его компанию, которой требовался новый партнер. Но это означало бы отъезд из Великобритании. Можно ли так поступить?

Разумеется, так оно и было. Майкл Ригельс прыгнул в самолет и отправился посмотреть. "Майкл вышел посмотреть, мгновенно влюбился и сказал: "Мы едем", - рассказывает Норма Ригельс. И вот, после двадцати одного долгого месяца, проведенного в Великобритании, они снова собрали вещи и переехали в Карибский бассейн, о котором ни они, ни почти все их знакомые никогда не слышали, - на Британские Виргинские острова. "Когда мы приехали сюда из Танзании, нам показалось, что мы умерли и попали в рай", - вспоминал Майкл Ригельс. "Здесь было так хорошо. И это было очень приятно, когда все не говорили, что ты грязная империалистическая свинья, что через некоторое время надоедает".

Это решение должно было стать судьбоносным не только для них и не только для БВО, но и для всего мира. Побочная линия британского баттлинга должна была сделать еще один шаг в русло мейнстрима.

Британские Виргинские острова - это живописная россыпь из пятидесяти или около того горбов с коралловым окаймлением и белыми пляжами, выступающих из Карибского моря. Самый большой остров - Тортола, крутой, как спина дракона, и покрытый шипастой растительностью. На нем проживает большая часть населения, а также столица Роуд-Таун, которая на момент приезда семьи Ригелей была всего лишь деревней, а сейчас представляет собой разросшийся малоэтажный конурбатор, протянувшийся от порта вдоль узкой полосы между морем и склоном. Христофор Колумб назвал эти острова во время своего второго путешествия в Америку в 1493 году в честь Святой Урсулы и ее 11 000 девственниц - группы (надеемся, мифических) мучениц, массово обезглавленных гуннами в Кельне в четвертом веке. В отличие от других островов, к которым Колумб приплыл в первых плаваниях, Виргинские острова не обладали теми ресурсами, которые привлекли внимание европейцев, однако есть веская причина, по которой Ригельс никогда о них не слышал: они были крайне бедны и впечатляюще безвестны. Британия вступила во владение островами. В конце семнадцатого века, но в основном для того, чтобы помешать кому-то другому - в данном случае голландцам - иметь их.

"В Британской колониальной империи нет более отсталой единицы", - писал бывший губернатор карибских владений Лондона в конце 1940-х годов. Учитывая, насколько большой и разветвленной была империя в то время, это довольно громкое заявление, и спустя двадцать пять лет мало что изменилось.

Как и большинство колониальных владений в Карибском бассейне, как британских, так и других, Виргинские острова когда-то были сахарными островами, где африканские рабы трудились на солнце, чтобы поддерживать жизнь в тени небольшого класса белых плантаторов - плантаторов, как выражались местные жители. Однако, в отличие от многих других владений Британии в Карибском бассейне, на Виргинских островах плантации перестали быть жизнеспособными, как только рабы получили свободу в 1833 году. Плантации постепенно вернулись под кустарник, плантаторы уехали, а бывшие рабы были предоставлены сами себе. В конце XIX века численность населения составляла менее 5 000 человек, почти все они были крестьянами, разводившими скот и выращивавшими натуральные культуры. "Можно передвигаться на лошадях, но дороги превратились просто в колеи", - писал один из колониальных чиновников. "Крайняя нищета - обычное явление, и правительство не может собрать с помощью налогов доходы, достаточные для ее преодоления".