Unknown

До того, как она успевает среагировать, я прижимаю ее к стеклу и хватаю за талию. В комнатах темно, но она освещена отблеском аквариумной воды. Я приближаюсь к ее рту, наблюдая, как она морщится, словно ей больно. Та же самая огненная боль опаляет мое тело. Даже предвкушение прикосновения к ее коже обжигает.

Самый лучший вид предвкушения.

– Парадокс – это не совсем комплимент, – говорит она тихим хриплым голосом.

Касаясь ее губ, я нахожу ее взгляд.

– Не для того, кто любит головоломки. – Я касаюсь ее губами в нежном поддразнивании. – Ты моя любимая головоломка, Лондон.

Ее руки ищут меня, ногти впиваются в ткань рубашки. Как будто она так же отчаянно хочет, чтобы огонь опалил ее.

– Это не игра.

Я провожу руками по ее тонкой талии, касаюсь груди, и наконец, достигаю шеи, скольжу ладонями ей на затылок и запрокидываю голову назад, лаская большими пальцами линию подбородка. Она идеально мне подходит.

– Иногда я забываю, что ты любишь, когда твоих пациентов легко контролировать, – замечаю я. – Полагаю, это касается и мужчин.

Жар приливает к ее щекам.

– Поведение, связанное с поиском острых ощущений, тебе не свойственно. Тебя поймают. – Ее глаза вспыхивают. – Снова.

Мои губы изгибаются в улыбке.

– Откуда ты знаешь, что в прошлый раз я не позволил себя поймать?

Ее взгляд скользит по моему лицу, когда она пытается разглядеть правду.

– А это так?

Я медленно качаю головой.

– Мне долгое время удавалось избегать стражей правопорядка.

– Грейсон… – Она пытается оттолкнуть меня, но движения нерешительны. – ФБР может появиться здесь в любое время. Тогда уже я буду в опасности.

Я смотрю на напряженное выражение ее лица. Она говорит всерьез. Она боится за меня. Я нежно ласкаю ее щеку.

– Тогда давай устроим им представление.

В ее глазах вспыхивают искры неповиновения. Доктор Лондон не любит отступать.

– Я вижу тебя, – шепчу я ей в губы. – Я почувствовал твою боль на расстоянии долбанных миль. Я знаю, что тебе нужно. – Я захватываю ее рот, соединяя наши губы вместе. Я заглушаю мир и его угрозы – страх, боль – одним поцелуем.

Она единственное, что успокаивает мои темные желания. Спокойный тростник среди моего шторма.

Лондон целует меня в ответ с жестким требованием, от которого у меня остаются синяки. Наслаждение циркулирует в венах, и я жажду большего. Никто никому не дает – только берет. Мы пожираем друг друга.

Я прижимаю ее запястья к стеклу, лишая ее контроля. Она любит это и ненавидит. Так же как она ненавидит любить меня – но я ее собственное порочное желание, потребность движет ее действиями вопреки суждениям.

Она кусает меня и пускает кровь. Это действие пробуждает мое желание, наполняя вены жидким пламенем. Рецепторы боли и удовольствия борются за доминирование. В поисках воздуха она отворачивается, прерывая поцелуй.

– Стой, – говорит она, тяжело дыша. – Ты должен идти.

В мгновение ока меня охватывает злость, обжигая так же жарко, как желание.

– Это говорит Лондон или Лидия?

Ее горящий взгляд подобен моему огню, но тело становится как лед. Она высвобождает запястья и отталкивает меня в сторону. Потеря ее прикосновения ощущается сродни агонии.

Она входит в темный кабинет, скрещивает руки на груди.

– Где ты достал форму?

Как иронично. Добрый доктор избегает отвечать на вопрос.

Я прислоняюсь к стене, следя, как она включает лампу.

– Охранники оставляют их на ночь в шкафчиках, – говорю я и начинаю расстегивать рубашку. – Подумал, что никто не будет задавать вопросы офицеру службы безопасности, шатающемуся по зданию. – Я стягиваю форменную рубашку и бросаю ее на письменный стол, затем вытаскиваю белую футболку из брюк. – Но, на самом деле, ты не это хочешь знать.

Она смотрит на меня с серьезным выражением лица.

– Если учитывать последний раз, когда ты украл форму? Нет, не это. Я хочу знать, пострадал ли кто-нибудь в моем здании.

– Тебя действительно это беспокоит? Или ты боишься, что это убийство могут связать с тобой?

Она делает глубокий вдох.

– Ты знаешь, что это было бы неразумно.

Конечно, она права. Мое поведение сродни поведению пещерного человека. Я мог бы выхватить член и пометить территорию, и это бы ее не удивило. Она оценивает меня, ожидая следующего моего шага.

Я иду к ней.

– Я никому не причинил вреда. – Это не ложь. Лоусон все еще жив и невредим.

Она кивает.

– Ты должен придумать способ предупреждать меня. Дать знать… – Она замолкает с разочарованным вздохом. – Это нечестно, что ты всегда знаешь, где я нахожусь, а я понятия не имею, где ты.

Я не успеваю дотянуться до нее. Вот он, источник ее гнева. Это вызывает кривую улыбку на моем лице.

– Быть в бегах утомительно. Вдобавок к скучному роману. – Я отодвигаю кресло для пациента и пинаю коврик, обнажая напольные наручники. – Ты хочешь, чтобы я присел? Чтобы ты смогла покопаться у меня в голове. Дай своей докторской натуре оторваться.

Она не удивлена.

– Я просто была бы благодарна за небольшое предупреждение, Грейсон. Я не люблю сюрпризы.

Я приподнимаю бровь.

– Как те, что преподносит наш дружок-агент? Он так хорошо себя ведет, не правда ли?

Я почти чувствую, как у нее волосы встают дыбом.