Unknown

Эмери нашел Эйприл нового психотерапевта в Уайтфише. Хотя сначала она не хотела идти, мы оба настаивали, потому что единый фронт и все такое, и она согласилась. Она должна была пойти, это было проще простого, потому что, хотя после разговора с моим приятелем она и сдвинулась с мертвой точки, из опыта общения с другими людьми, в том числе с Хаком, я знал, что волшебного лекарства от горя не существует. Дети устойчивы, более устойчивы, чем им часто приписывают, но у нее будут остаточные периоды скорби. Она будет терять самообладание. Она будет делать успехи, но будут дни, провоцирующие события и воспоминания, которые заставят ее откатиться назад.

Удивительно, но оказалось, что доктор Хаггерти ей очень понравился. Он был забавным и приземленным, и, как он и сам говорил, три года в жизни такого маленького ребенка - это целая вечность. Завершение и прогресс не происходят за один день. Он был в восторге от того, что и Эмери, и я были согласны на постоянное лечение.

Единственное, что его беспокоило, - это я.

«Эйприл очень привязалась к вам, - сказал он мне после одного из приемов, пригласив меня в кабинет, пока она сидела в холле. «Я не уверен, что ваш уход в ее интересах».

Я ничего не мог с этим поделать. «Может, Лидии - невесте Эмери - стоит приходить с ней вместо меня? Что скажете?»

Он чуть не поперхнулся Эрл Греем, который потягивал. «Я... нет. Нет. Это не так... Эйприл не так уж и любит мисс Кэхилл. Я думаю, мы бы двигались в обратном направлении».

Я кивнул. «Тогда что я должен делать?»

У него не было ответа.

Когда я вошел в вестибюль, Эйприл встала и положила свою руку на мою. На улице, на тротуаре, идя к своей Тойоте, я спросил ее, не думает ли она, что, поскольку Лидия и ее отец собираются пожениться, ей стоит иногда приходить на беседы с доктором Хаггерти вместе с ней.

«Я лучше буду каждый день ходить на патрулирование какашек, чем Лидия будет ходить со мной», - лаконично ответила она, завершив свое заявление быстрым кивком.

Патрулировать какашки - так Эмери называл уборку помета Уинстона на заднем дворе с помощью ярких оранжевых пакетов. Это была самая нелюбимая работа обеих его дочерей.

Лидию не собирались приглашать на терапию Эйприл.

 

***

 

Однажды в пятницу я пил пиво за ужином, а когда поднял глаза, он смотрел на бутылку так, будто это был Святой Грааль.

«Хей», - сказал я, и его взгляд встретился с моим. «Хочешь пива?»

Хныканье было очень милым. «Да, пожалуйста».

Я открыл ему пиво, поставил перед ним, и он смаковал его, как будто не пил уже много лет. «Может, я куплю что-нибудь вкусное и поставлю несколько бутылок в холодильник», - предложил я.

«По-моему, это звучит прекрасно», - пробормотал он, и то, как он оперся подбородком на ладонь, улыбаясь мне, заставило меня пожалеть, что я не подумал об этом несколько недель назад. Видеть его счастливым - вот чего я жаждал. То же самое было и с девочками.

Я и не подозревал, что играть в настольные игры может быть веселее, чем пойти в клуб и подцепить кого-нибудь.

В следующую среду вечером я собирался с Эмери на осенний день открытых дверей в школе. Когда я вошел на кухню в джинсах и спортивном пиджаке, он обернулся и подошел к плите, ударившись головой о вытяжку.

«Ты в порядке?»

Он кивнул, но я услышал, как он глотнул воздуха, и остекленевший взгляд его глаз был очень приятным.

«Это нормально?» Я расстегнул пиджак, позволяя ему увидеть темную рубашку под ним и то, как она облегает мою грудь и живот. «Или мне пойти переодеться?»

«Нет, ты... нет. Бранн. Ты отлично выглядишь. Ты выглядишь... очень здорово».

«Ты уверен? Это не слишком обыденно?»

«Нет. Ты впишешься в компанию со мной и другими родителями».

«Другие родители» - это было приятно слышать.

Во время нашей прогулки по школе, когда многие люди останавливались, чтобы поговорить не только с ним, но и со мной, он ни разу не отошел от меня. И мне было бы легче сосчитать, сколько раз он не брал меня за руку, чем сколько раз брал.

Но в ту пятницу он уехал, чтобы провести выходные с Лидией и ее друзьями в Хелене, и мне было больно смотреть, как он уезжает, как садится в машину, целует свою невесту и смеется вместе с остальными. Очевидно, что, несмотря на все сказанное и сделанное, я был помощником, не более того. Все, что я думал и на что надеялся, было идиотизмом.

Когда он вернулся домой поздно вечером в субботу, это потрясло меня до глубины души. Я лежал на диване и читал, а девочки уже легли спать, когда голова Уинстона поднялась с моего бедра и он сосредоточился на двери.

Я услышал звон ключей, затем дверь открылась, и вошел Эмери.

«Привет», - приветствовал я его, широко улыбаясь, и мое сердце сжималось при виде его, как это чаще всего и бывало. «Ты рано вернулся домой».

«Да, просто мне было не по себе, и у меня было такое чувство, будто я должна быть здесь. Дома. И я не мог выбросить это из головы».

Я кивнул. «Ну, я всегда следую своей интуиции».