Unknown

Покрасневший от долгого оргазма, я не думаю и не планирую. Я только подчиняюсь.

— Пососи мои сиськи, — говорит Мара. — Мягко. Медленно. Почувствуй, как они ощущаются во рту, на языке.

Мой рот приникает к ее груди и берет в рот весь сосок. Его жесткий кончик с камешками плотно прилегает к моему языку. Круглая выпуклость ее груди приятно прижимается к моим губам. Ее кожа пахнет пьянящими духами, которые Мара выбрала в магазине, выбрала те, что возбуждали меня больше всего, а я не произнес ни слова.

Я сосу ее грудь, стараясь подавить желание посмотреть на ее лицо, чтобы оценить, насколько эффективно я действую. Я закрываю глаза, сосредоточившись на собственных ощущениях. Пусть меня ведут тихие звуки ее стонов и плотное прилегание ее талии к моим рукам.

Ее сосок набухает у меня во рту, согреваясь и размягчаясь от моего языка. Серебряное кольцо остается холодным и неизменным, как лед, который никогда не растает.

Медленно я усиливаю давление, но не потому, что чувствую, как Мара сильнее насаживается на мой напрягшийся член, а исключительно ради удовольствия сосать сильнее.

Мара приподнимается, а затем опускается на мой член, ее кружевные стринги оттягиваются в сторону. Ее киска мокрая, настолько, что я чувствую ее на своих бедрах. Она так близка к кульминации, что уже скачет на мне, пускаясь в галоп.

Я отпускаю ее грудь и беру в рот другую, сильно посасывая, опустошая ее, стараясь впихнуть в рот как можно больше. Серебряное колечко, как зубчик вилки или губа бокала, подает мне ее сосок.

Ощущения доставляют удовольствие, как еда, как питье. Я пожираю ее. Заглатываю ее.

Мара начинает кончать. Она сжимает мой затылок, сильнее прижимает мой рот к своей груди, насаживается своей киской на мой член.

Я заглатываю ее грудь. Когда я наполняюсь до краев, я взрываюсь внутри нее.

Через некоторое время мы все еще сидим на диване в той же позе. Голова Мары лежит на моем плече. Я легонько провожу кончиками пальцев по ее позвоночнику.

Видно, что ей это нравится - ее тело тяжелое и сонное, ее тихие вздохи щекочут мне ухо.

Я не думаю об этом. Я сосредоточен на ощущении ее кожи под моими пальцами. Ее тепло и мягкость.

Когда Мара наконец поднимает голову и садится обратно на мои бедра, серебряные кольца на ее груди сверкают в лунном свете. Мы еще не включили ни одной лампы. Звезды отражаются на стеклянном океане под нами, как будто половина из них упала в воду.

Я говорю: — Эти кольца - единственная полезная вещь, которую Шоу когда-либо делал.

У Мары открывается рот, и она разражается возмущенным смехом.

— Это просто кошмар! — кричит она.

— Да заткнись ты, — говорю я. — Тебе они тоже нравятся.

Мара сильно хлопает меня по плечу, не в силах скрыть, что я прав.

— Почему? — спрашиваю я.

Она задумывается.

— Они мне идут. Мне нравится, как они ощущаются. И странным образом, какой бы ужасной ни была та ночь, она привела меня к тебе. Ценность ужасных вещей в том, что ты из них делаешь. Пока ты жив, ты все еще можешь превратить дерьмо в золото.

— Ты рада, что ты здесь? — спрашиваю я, пристально вглядываясь в ее лицо. Я хочу знать правду, что бы она ни сказала.

— Да, — тихо отвечает Мара, не задумываясь.

— Почему?

Я думаю, что дело в том, что я приношу ей: деньги, одежду, связи, оргазмы.

Мара ухмыляется.

— Я же тебе говорила. Это интересно. И я ненавижу скучать.

— Я тоже, — говорю я, не менее увлеченный этой темой, чем Мара.

— Я действительно чертовски ненавижу это.

3

Мара

Когда я впервые пришла в дом Коула, я думала, что наша конфронтация с Шоу неизбежна.

Вместо этого Коул затянул меня в круговорот долгих трудов на нашей соответствующей работе, гедонистических трапез, чтобы восстановить силы, и дикого, экспериментального секса.

Коул говорил, что всегда будет со мной, всегда рядом. Он даже нарушил свой распорядок дня, когда работал в своей личной студии, присоединившись к нам, плебеям, в общем здании.

Поскольку все его проекты и материалы заполняют самую большую студию в конце коридора, мы никогда не находимся дальше, чем в нескольких дверях друг от друга.

Это сделано для того, чтобы защитить меня от Шоу, а также для того, чтобы удовлетворить навязчивую потребность Коула знать, где я нахожусь и что делаю в каждый момент.

Это должно удушать, но не удушает. Возможно, потому, что Коул не пытается помешать тому, что я хочу сделать. Совсем наоборот. Он хочет помочь мне, чтобы увеличить мою зависимость от него.

Иногда я думаю, не собирается ли он выдернуть ковер у меня из-под ног. Станет ли он вдруг жестоким и свирепым, когда решит, что поймал меня в ловушку?

Трудно поверить, что он все еще может обманывать меня, что у него есть какой-то тайный план. Я видела его слишком много раз в незащищенные моменты.

Но, возможно, я обманываю только себя.

Многие люди считали, что знают Коула, что он их друг.

Не знаю, так ли это на самом деле.