Unknown

С каждой минутой в ее теле нарастает напряжение. Мара не может побороть свое любопытство, даже если боится того, что может узнать.

Я кладу руку ей на бедро, чтобы успокоить.

Это срабатывает - напряженные мышцы расслабляются под моей ладонью. Она прислоняется к моей руке, ее голова покоится на моем плече.

Я вспоминаю, что Мара говорила мне, что у нее даже нет водительских прав. В некоторых отношениях она удивительно независима, но в ее образовании есть дыры. То, чему она не могла научиться сама, потому что никто не мог одолжить ей машину для практики.

Я резко прижимаю «Tesla» к бордюру.

Мара поднимается. — Что ты делаешь?

— Ты собираешься отвезти нас домой.

Она шипит, подняв руки. — У меня даже нет водительского удостоверения.

— Ну, в таком случае лучше не надо. Я не хочу нарушать никаких законов.

Мара фыркает, но упрямо продолжает сидеть на пассажирском сиденье.

— А что, если я поцарапаю ее? Что, если я врежусь в дерево? Эта машина, наверное, стоит сто тысяч!

— Вообще-то, сто шестьдесят. Это модель Performance.

Ее лицо побледнело, глаза расширились.

— Ни за что, черт возьми!

Я тянусь через нее, чтобы открыть дверь, отстегиваю ремень безопасности и выталкиваю ее наружу.

— Мы не ведем переговоры. Тебе нужно научиться водить.

— А если я разобью ее?

— Тогда я куплю другую. Это просто кусок металла, мне на него наплевать.

Я вылезаю сам, обмениваясь с ней позициями. Мы пересекаемся перед светом фар, и Мара настороженно смотрит на машину, словно на животное, присевшее и готовое проглотить ее целиком.

— А она сама не едет? — спрашивает она, садясь за руль.

— Ты это сделаешь. А теперь садись и пристегнись.

Когда мы оба усаживаемся, я провожу ее по органам управления, показывая подрулевые переключатели, сигнал поворота, акселератор и тормоз.

Понимая, что я не собираюсь бросать машину, и от этого никуда не деться, Мара внимает. Она запоминает все, что я ей говорю, и задает вопросы, когда не понимает.

— Рекуперативные тормоза сработают автоматически, как только ты уберешь ногу с педали газа, — говорю я ей. — Так что в большинстве случаев педаль тормоза вам даже не понадобится.

— Хорошо, — вздыхает Мара. — Давай покончим с этим.

Она переводит машину в режим «драйв», а затем медленно нажимает на педаль газа. Тесла прыгает вперед. Мара вскрикивает и нажимает на тормоз. Нас обоих бросает на ремни безопасности, лица оказываются в дюймах от приборной панели.

Сохраняя спокойный голос, чтобы не напрягать ее еще больше, чем она уже напряжена, я говорю: — Спокойно. Нажми на педаль газа и сбавь обороты, если хочешь остановиться или замедлиться.

— Я едва тронулась! Эта штука - гребаный картинг с ракетным двигателем.

— Да, — смеюсь я, — вот почему это весело. А теперь попробуй еще раз.

На этот раз она осторожно нажимает на педаль. Машина рвется вперед, сначала рывками, но по мере того, как Мара втягивается в процесс, все более плавно.

— Тебе не нужно так держаться за линию, — говорю я ей. — Держись середины своей полосы.

— Я боюсь, что врежусь во что-нибудь на твоей стороне.

— Не заденешь.

Я говорю ей, куда ехать, указываю на знаки остановки, которые она может пропустить, напоминаю, что нужно использовать сигнал поворота. Поначалу Мара неловкая и нервная, но сейчас у нее все получается.

Мне нравится говорить ей, что делать, поправлять ее, подбадривать. Она должна слушаться меня или рискует сбить кого-нибудь.

Когда я думаю, что она справится, я включаю музыку.

6 Underground - Sneaker Pimps

Как только первые ноты заполняют машину, Мара заметно расслабляется. Ее плечи опускаются, а повороты разглаживаются.

— Вот так, — рычу я. — Теперь ты поняла.

Мара дрожит от удовольствия.

Она обожает, когда ее хвалят - ей этого не хватает. Пожалуй, она согласится на комплимент больше, чем на сотрясающий тело оргазм.

Я возвращаю руку на ее бедро и нежно массирую.

— Поверни здесь налево. Мы спустимся к бульвару Скайлайн, а потом поднимемся вдоль пляжа. Так будет красивее.

Мы проезжаем через парк озера Мерсед, вода с обеих сторон, зоопарк впереди.

Мара больше не едет на десять меньше разрешенной скорости, не сигналит и не заставляет раздраженных пассажиров обгонять нас. Теперь она едет на круизе, сидит ровнее, ослабив смертельную хватку на руле. Смотрит, как птицы парят над озером, а игроки в гольф отбивают удары в опасные места. На самом деле она улыбается.

— Это приятно, — говорит она. — Это почти весело.

Все идет хорошо, пока не приходит время выезжать на Пойнт-Лобос-авеню, и подросток на джипе пытается перестроиться в другую полосу прямо перед ней. Мара резко дергает руль вправо, превышая скорость, и мы едва не влетаем в разделительную полосу.

Я хватаюсь за руль и снова выкручиваю его в центр.

Мара трясется так сильно, что у нее стучат зубы.

— Помоги мне остановиться, — плачет она. — Я не хочу больше водить машину.

— Нет, — отказываюсь я. — Ты отлично справляешься, и мы уже почти дома.

Она бледна и потеет, напугана до иррациональной степени.

Она знает, что я это вижу.