Unknown

В тоне звучит сарказм, но я все равно вижу, как он краснеет от удовольствия. Он подхватывает халат и следует за мной, как темная тень, бесшумно и близко.

Я поднимаюсь по лестнице в хозяйскую спальню. Ванная комната Коула втрое больше моей старой спальни. Раковины - массивные плиты из необработанного серого камня под водопадными кранами. Ванна, размером с небольшой бассейн, стоит прямо на деревянном полу, прямо у окна, как бесконечный бассейн. Душ размером с автомойку, с десятком форсунок, направленных во все стороны.

Коул включает их для меня, пока я отправляю плейлист с моего телефона на его Bluetooth-колонки.

Музыка эхом отражается от каменных стен, гуляет по пространству, смешиваясь с густым паром из душа.

Terrible Thing - AG

— Почему тебе для всего нужна музыка? — спрашивает меня Коул.

— Потому что она делает все лучше, — отвечаю я, ступая под брызги.

Коул стоит за стеклом, его глаза блуждают по моему мокрому телу.

Ему не стыдно наблюдать за мной. Он делает это открыто, постоянно. Не пытаясь скрыть свое удовольствие.

Это ему льстит.

Я для него экзотическое существо. Все, что я делаю, вызывает интерес.

Взгляд Коула заставляет меня лучше осознавать, что я делаю. Как откидываю голову назад под струей, обнажая горло. Как мыльные пены скользят между грудей. Как моя кожа пылает от жары.

Я принимаю душ медленно, чувственно. Провожу ладонями по своим изгибам. Поворачиваюсь на месте, чтобы он мог полюбоваться мной со всех сторон.

Когда Коул наблюдает за мной, его глаза оживают на лице. Он прислонился к стене, сложив руки на груди, и сквозь тонкую ткань рубашки видны мускулы его рук.

Каждый поворот моего тела вызывает судорогу в его челюсти. Его глаза ползут по моим бедрам, по моей заднице, по его собственной фигуре от бедра до ребер, даже по уродливым шрамам на обеих моих руках: ему все это нравится.

Я поднимаю душевую лейку со стены, чтобы направить поток именно туда, куда мне нужно. Закрываю глаза, открываю рот, чтобы капли попадали на язык. Я провожу водой по груди, медленными движениями в такт музыке.

Сев на скамейку в душе, я брызгаю водой на подошвы ног, слегка ерзая от щекотки. Затем пускаю воду вверх по ноге, сначала по одной, потом по другой.

Коул стоит неподвижно, наблюдая за мной. Его бесконечное восхищение создает энергию вуайеризма, которая подстегивает меня к более странным действиям.

Прислонившись спиной к прохладной каменной стене, я раздвигаю колени, открывая свою киску его взору. Теперь он делает шаг вперед, глаза темнее нефтяного пятна, губы бледные.

Я направляю струю душа прямо на свою киску. Почти слишком жарко, чтобы терпеть, поэтому я слегка брызгаю водой на свои раскрытые губы, пока не привыкну к этому, пока не смогу направить напор прямо на клитор.

Моя голова откидывается к стене, глаза закрыты.

Я больше не смотрю, как Коул наблюдает за мной.

Я чувствую его.

Вода ласкает меня, скользит по моим складочкам, бежит повсюду. Она теплая и мощная. Чем ближе я подношу лейку душа, тем сильнее становятся ощущения.

— Вот так… — бормочет Коул. — Хорошая девочка. Не останавливайся.

Румянец поднимается по моему телу, заполняя грудь, ползет по шее.

Жара слишком много. Мне хочется приглушить его.

Почувствовав это, Коул заходит в душ. Он опускается передо мной на колени и кладет свою руку поверх моей на лейку душа, фиксируя мои пальцы. Он направляет струю прямо туда, куда хочет, и держит ее там, пока жар и давление нарастают.

Его брюки промокли, как и дорогие итальянские мокасины. Коул этого почти не замечает. При всем своем перфекционизме Коул - такой же искатель удовольствий, как и я. Он хочет то, что хочет, и готов за это платить.

Сейчас он хочет заставить меня кончить, и ему плевать, какую одежду он испортит.

— Ты уже делала это раньше, — рычит он.

— Да, — задыхаюсь я.

— Вот как ты научилась кончать? В ванной, раздвинув ноги под краном?

Я поджимаю губы, ненавидя то, как он использует секс, чтобы выудить из меня информацию. Ненавижу, как возбуждение делает меня слабой.

Коул подносит лейку душа ближе, пока она не оказывается в дюйме от моей киски, а бьющие струи становятся почти невыносимыми. Он наматывает веревку моих мокрых волос на руку и откидывает мою голову назад, рыча мне в ухо: — Признайся, грязная девчонка. Ты принимала ванну, чтобы кончить, а не для того, чтобы очиститься.

— К черту чистоту, — огрызаюсь я. — Я буду спать в мусорном баке, если мне захочется.

Хихиканье Коула овладевает мною - богатое и злобное, вибрирующее до самых костей. — Я знаю, ты бы так и сделала, маленькая психопатка.

Оргазм такой же горячий и бурный, как струя из душа. Мои легкие наполняются паром. Моя кожа краснеет сильнее, чем лепестки роз.

Когда я, задыхаясь, прижимаюсь к стене, обмякнув и ослабев, Коул приказывает:

— Оставайся здесь. Не шевелись.

Я бы не смогла, даже если бы захотела.